_2015_10_29_19_40_20_732

Поэтическая деятельность Бенедикта Константинови­

ча Лившица (1887—1939) началась в первом десяти­

летии нашего века. С 1909—1910 гг. он печатается в

разных периодических изданиях. Его первый поэтиче­

ский сборник, «Флейта Марсия», отмеченный влиянием

позднего французского символизма, вышел в 1911 г.

В конце того же года он сближается с Д. и Н. Бур-

люками, а затем знакомится с Хлебниковым, Маяков­

ским, Крученых, с которыми образует литературное

содружество «Гилея». В этот период он участвует в

различных футуристических сборниках. Однако кон­

структивные задачи, вне которых он не мыслит эволю-

ции русского стиха, уводят его все дальше от футу­

ризма, и в 1914 г., когда появляется его второй сборник,

«Волчье солнце», происходит окончательный разрыв.

К этому времени он «научился по-новому ценить уплот­

ненное смыслом слово»; темою его стихов 1914—1918 гг.

становится Петербург, его архитектурный облик, исто­

рия и миф. Стихи эти должны были составить сборник

«Болотная медуза», который, однако, так и не появил­

ся отдельным изданием. Ряд стихотворений из него

вошел в небольшую книжку «Из топи блат» (1922).

Вместе с поэзией прежних лет и книгою «Патмос»

(1926) стихи о Петербурге составили итоговый сбор­

ник «Кротонский полдень» (1928).

Поэт большого дарования, мастер насыщенного и

пластичного стиха, Лившиц принадлежал к тем рус­

ским поэтам, кто по-разному воскрешал традиции

высокого классического стиля. Он всегда стремился

к предельному осмыслению своего искусства, и в книге

воспоминаний «Полутораглазый стрелец» (1933) по­

пытался определить историческую роль и значение

эстетики русского футуризма. Особое место в его

поэтическом развитии принадлежало новой француз­

ской поэзии, уяснению и освоению ее опыта. Пере­

воды из нее, к которым Лившиц приступил еще на

заре своего творчества, помогали ему в выработке

нового поэтического языка. Именно эта насущность

переводческой работы, помноженная на необычайно

развитую поэтическую интуицию и чувство стиля,

позволили Лившицу создать шедевры русской перевод­

ной поэзии. Выпущенная в 1934 г., антология «От

романтиков до сюрреалистов» подвела итог двадцати­

пятилетней деятельности Лившица в этой области.

Второе, расширенное издание антологии «Французские

лирики XIX и XX веков» вышло в 1937 г. В том же

году поэт стал жертвой незаконных репрессий.

В 1964 г. в Тбилиси вышел его сборник «Картвель-

ские оды» со стихами о Грузии и переводами грузин­

ских поэтов.

М

А

С

Т

Е

Р

А

П

О

Э

Т

И

ПОД РЕДАКЦИЕЙ

П. АНТОКОЛЬСКОГО, Е. ВИНОКУРОВА,

М. ЗЕНКЕВИЧА, Н. ЛЮБИМОВА и

Б. СЛУЦКОГО

ВЫПУСК 11

И З Д А Т Е Л Ь С Т В О < П Р О Г Р E С С >

Ч Е С К О Г О П Е Р Е В О Д А

СТИХИ

ЗАРУБЕЖНЫХ ПОЭТОВ

В ПЕРЕВОДЕ

М О С К В А 1 9 7 0

СОСТАВИТЕЛЬ И АВТОР ПРЕДИСЛОВИЯ

В А Д И М К О З О В О Й

РЕДАКТОР ВЫПУСКА

БОРИС ШУПЛЕЦОВ

7-4-4

16—70

БЕНЕДИКТ ЛИВШИЦ И ЕГО ПЕРЕВОДЫ

В «Полутораглазом стрельце», книге воспоминаний, появив­

шейся за несколько лет до смерти поэта, Бенедикт Лившиц назы­

вает себя «литературным неудачником». Об этом говорится между

прочим, но во всяком случае всерьез. И как бы ни отнестись к

этим словам, поэту, конечно, видней. Правда, теперь можно ска­

зать с уверенностью, что его «Болотная м е д у з а » , — один из луч­

ших в русской поэзии портретов Петербурга, этой «гениальной

ошибки Петра». Вспомнить хотя бы «Дворцовую площадь»:

Копыта в воздухе, и свод

Пунцовокаменной гортани,

И роковой огневорот

Закатом опоенных зданий:

Должны из царства багреца

Извергнутые чужестранцы

Бежать от пламени дворца,

Как черные протуберанцы...

Как в ранних сборниках поэта, так и в последующих, особенно

в «Патмосе», еще и теперь не прочтенном как следует, немало

строк неподдельной лирической силы.

Все — только звук: пенорожденный брег,

Жена, любовь, судьба родного края,

И мы, устами истомленных рек,

Плывущие, перебирая.

Тем не менее поэт высокой эмоциональной напряженности, ри­

тор и эрудит, знающий секрет создания плотной и мощной фак­

туры, Лившиц медленно и трудно обретал собственную тему.

5

В его первом сборнике слишком очевидно влияние французских

символистов. После периода экспериментов, выражением которого