Он сидел на лавке, робкий, как первоклассник, горожанин, решившийся прокатиться по озеру. Лешка не обращал на него внимания и лишь, когда спасенный попросил: "К берегу, выбрасывайся на мель...", взглянул на него покровительственно и небрежно.
Большая толпа, человек в сто, сгрудилась на берегу, когда Лешкина лодка, мокрая и скрипящая, стукнулась о причал. К нему кинулась мать, но в этот миг он увидел только своего учителя физики. Учитель, размахивая длинными руками, бросился к нему, но потом осекся и сказал тихо:
- Нехорошо, Попов, пропускать занятия.
И Лешка вдруг выпалил, удивляя народ:
- Честное слово, я никогда не забуду - закон Архимеда!
Они пожали друг другу руки, вернее, сам учитель протянул руку Лешке и пожал.
А ладожские женщины - матери, жены и дочери прославленных капитанов мало понимали их разговор, но глядели на Лешку одобрительно, потому что знали по опыту своих мужчин - без законов на воде никак нельзя.
1963
НИНА
Третий день живем мы в рыбацком городе на берегу Белого моря. Третий день ходим в одну и ту же столовую, что напротив нашей гостиницы. В городе есть еще кафе и столовые, но мы никуда не заходим и идем в "свою". Девушки-официантки уже привыкли к нам и встречают нас приветливо, а одна из них, Нина, улыбается.
Нине лет двадцать, она худощавая, большеглазая. Мы уже знаем, что Нина недавно вышла замуж. Ее муж рыбак. Они, наверное, очень любят друг друга. Когда Степа - так мужа зовут - уходит в море, он просит, чтобы носила Нина его тельняшку. Чтобы вспоминала его часто. Вот и сейчас выглядывают у Нины из-под распахнутой белой куртки голубые полосы тельняшки. Значит, Степа в море. Море тихое. Небо солнечное.
Когда Нина подходит к нашему столику, она всегда улыбается. И мы тоже улыбаемся. И пытаемся острить. Нина с тележкой подъезжает к столику и собирает посуду. Мы просим:
- Нина, покатайте нас.
Это не очень смешно, но мы все смеемся, и Нина на миг останавливается:
- А и впрямь можно...
Когда мы уходим, я беру в буфете несколько шоколадных конфет и протягиваю их Нине. Если бы я протянул коробку, она бы, наверное, смутилась. Но когда подносишь в горсти, это выглядит как-то дружески и естественно.
...На четвертый день мы проснулись оттого, что ветер градом и крупными каплями дождя бил в наше окно. По небу стремительно неслись тучи. Моря из нашего окна не было видно, но его рев отчетливо долетал до слуха. Мы оделись и отправились завтракать. Нина была беспокойной, не улыбалась. Ну чем мы могли ее утешить?
- Пройдет и это, - сказал один из нас.
Нина даже не взглянула в нашу сторону. Мы заметили, что и ходить она стала вдруг слегка покачиваясь, словно под ней палуба шхуны.
Когда мы пришли ужинать, Нину нельзя было узнать. Она осунулась и словно еще больше похудела. В углу сидела подгулявшая компания. Один из парней кивнул Нине:
- Давай встретимся, милая, после работы...
Нина замерла и неожиданно крикнула срывающимся голосом, звонко:
- У меня муж есть, понимаешь, муж!..
Парень опешил и сказал мирно:
- Ты не серчай... Я ведь ничего тебе...
Поздно вечером я пошел в баню. Вдруг дверь в баню распахнулась, и вошли пятеро мужчин в рыбацких капюшонах, резиновых сапогах. Лица были багровыми, иссечены прутьями ливня. Они, не подходя к кассе, прошли прямо в баню. Их никто не остановил. Медленно разделись, бросив одежду как попало на лавку, и прошли в парилку.
Старик банщик собрал их одежду и развесил по шкафчикам.
Рыбаки сидели на верхней полке, хлестались вениками. Молчали. Один сказал:
- Степана жаль...
И все на миг перестали хлестать себя, а потом снова как-то ожесточенно стали бить по спине и груди.
...Я тяжело спал в эту ночь, и снилось мне море: идет по морю, как по лесу, Нина и все ищет, ищет...
1961
ПАРОМ
Комитет комсомола института послал Егора во время каникул читать лекции по международному положению в Киришский район.
Началась осенняя непогода. Дороги вконец испортились.
Дали Егору коня, чтобы добраться до села Городище. Сел Егор на коня, приладил мешок, и конь рванулся что есть духу - галопом. Егор коленями прилип к бокам коня.
