Также принципиально важным моментом является следующий. Три кольца вокруг планеты в подобной конфигурации существовать долго не способны. Но коль скоро мы их сейчас наблюдаем, значит, их возраст по космическим меркам очень мал: десятки тысяч лет и даже меньше.
Нет никаких сомнений, что в ближайшие тысячелетия, а возможно и быстрее, кольца обречены деформироваться и в конечном итоге развалиться.
Вторым примечательным обстоятельством являются зоны аномальных температурных всплесков.
Инфракрасная телескопия „Звезды“ показала присутствие под поверхностью загадочной планеты ярко выраженных горячих пятен.
Данные отправленной к d-компоненту БМС „Феникс“ позволили уточнить их размеры: горячие пятна имеют диаметр порядка пятидесяти километров каждое. На ночной стороне планеты неподалеку от терминатора над этими пятнами несколько раз наблюдалось интенсивное свечение в оптической части спектра.
Природу горячих пятен уверенно установить пока что не представляется возможным, поскольку для возникновения эффекта классических „полярных сияний“ d-компоненту не хватает плотности атмосферы, а звезде Вольф 359 — интенсивности солнечного ветра.
Таким образом, нельзя исключить, что мы имеем дело с Черенковским излучением или каким-либо другим эффектом свечения, обусловленным радиоактивностью.
Отсюда можно сделать предварительный вывод. Пятна либо имеют искусственное происхождение, либо обусловлены аномально плотными залежами радиоактивных элементов. По всей видимости, эти пятна нагревают участки планеты и, просторечно выражаясь, фонят.
Теперь мы вынуждены перейти к грустной части нашей Памятки.
D-компонент не является четвертой планетой системы Вольф 359 в полном смысле этого слова. Обнаруженная планета движется не по круговой и не по эллиптической орбите. В настоящее время она находится на параболической орбите, которая затем, вследствие гравитационного захвата звездой Вольф 359, неизбежно сменится на крутую спиральную траекторию.
Согласно расчетам через сто с небольшим земных суток она окажется уже внутри орбиты только что открытой нами Беллоны — первой планеты системы. Затем d-компонент подойдет совсем близко к центральному светилу и погибнет либо вследствие разрушения приливными силами, либо вследствие выкипания вещества под воздействием солнечного тепла».
* * *
На шестнадцатый день начались длительные и весьма мучительные для нас обоих консультации с Панкратовым, командиром «Восхода»…
— Сто десять суток. Все — Барсуков, Донцов, «Олимпик» — настаивают, что это очень точно, старик.
— Угу. А нам расчетно пилить до точки встречи с этой треклятой планетой еще минимум сто сорок. Как тебе ножницы? По всем прикидкам и самым радужным прогнозам мы опаздываем самое меньшее на тридцать суток. Всего один месяц, Панкратов. Месяц по имени Хренобль…
— Что ж, старик, получается, самое лучшее, что нам светит — это пронаблюдать планету инструментально. С дистанции порядка миллионов километров, и это в самом лучшем случае.
— Ну и жопа-а-а…
Последнюю фразу мы произнесли синхронно. Видимо, общая беда сближает и способствует взаимопониманию. Хотя я давно уже знал, что и эта беда у нас с Панкратовым была совсем разного свойства.
* * *
После нескольких раундов переговоров мы с Панкратовым уже почти не говорили. Всё было сказано.
Я смотрел на экран.
Наши взгляды встретились. В глазах Панкратова я отчетливо прочитал: «Старик, ты же отлично понимаешь, что эта планета просто падает! И не куда-то там в тартарары, а прямиком на звезду. И она шмякнется в этот ад на наших глазах. И на наших же глазах сгорит без остатка. А мы? С чем останемся мы, Петя? С кукишем, и даже без всякого масла?»
Мы никогда не откроем ее тайн, кивнул я. И он, конечно же, меня понял.
Ни пятен ее не пощупаем, ни колец не облетим, ни всего остального, что там только может быть. Хотя перлись сюда без малого семнадцать лет. Чтобы под самым нашим носом самый интересный объект исследования бесследно исчез!
Это ли не трагедия? Это ли не драма?
Нет. Это полное фиаско, ответили мы друг другу. И для понимания столь горькой истины слова уже были излишни.
