Тем временем гость доковылял до хвоста ракетоплана и, как следует примерившись, что выразилось в долгом ерзаньи и кряхтеньи, улегся аккурат напротив дюз. После чего замер и затих, будто уснул.
Некоторое время я наблюдал за ним, кося боковым зрением на экран с камерой на борту бодро катящего к лагерю багги Ермолаева и Мережко.
И сам не заметил как задремал… Ну и денек…
— Командир! Петр Алексеевич! — Это был Чепцов.
— Ну что там у тебя?
— Сопит.
— Кто сопит?
— Оно сопит. В смысле — мурлычет, кажись.
— Зачем… мурлычет? Кто мурлычет?
— Да крокозябра эта… пригрелась и мурлычет. Прямо напротив дюз. Ему, похоже, нравится. Точно мурлычет, что твой кот.
— У меня нет кота, Чепцов.
— Виноват, командир, это просто выговорилось так. Ну… фигура речи.
— Слушай, Сергей, докладывай по существу. Этот зверь, он радиофил что ли?
— Похоже на то, — согласился Чепцов.
— Постой-постой, а вы что — тоже там с ним? Там же фонит черт-те как!
— Да мы отошли слегка, — виновато пробормотал мой зам. — Монстра эта вполне себе миролюбивая, пусть, думаю, понежится, если ей радиация в радость. А нам с Багрием это ни к чему.
— Молодец, всё правильно сделал. Пусть остается там, если хочет. Слежение оставьте. Если само не упрется, через час-другой можете гнать. В общем, решай сам, по обстановке.
— Слушаюсь. Дежурство составил, разрешите отбой остальным?
— Отдыхайте, Сергей. Спасибо за службу. Расскажете потом, как оно там спится, на другой планете. Отбой связи.
Что ж, вот и первый контакт. Я искренне надеялся, что эта монстра ничего там не перегрызет, не откусит и не оторвет. Впрочем, у Чепцова не забалуешь. Чай, в замах не абы у кого.
И я почувствовал впервые за сутки, как слипаются глаза. Напряжение дня высадки давало о себе знать.
А ведь это были всего лишь обычные рабочие сутки! Двадцать четыре земных часа, каких много. Завтра будет совсем другой день, быть может, во сто крат трудней, драматичней, может быть и опасней.
И, конечно, это будет день полноценного Контакта, встречи лицом к лицу с носителями другого разума. Первая в истории Земли встреча… Интуиция билась в висках как колокол, тревожила вечно пульсирующей жилкой, колола обнаженным нервом.
«Разве можно в такую ночь уснуть?!» — Подумал бы в былые времена кадет Академии Петя Надежин. У него не было тогда ни страха, ни волнения, ни ответственности…
А у меня всё это есть.
И я ложусь спать.
