— Не трудись придумывать мне очередную ложь, — остановил ее Фоскари. — Мне нужна только правда, а от твоей лжи я уже утомился.
— Да как ты смеешь? Как смеешь? — Вскочив, Бьянка с кулаками направилась к Йену. Джорджо схватил ее сзади и остановил. Женщина, повиснув в его руках, начала извиваться, но тут в библиотеку вбежали встревоженные Франческо и Роберто, не обнаружившие своей пациентки в постели.
— Браво, отличное представление, — с иронией заметил Йен в тот самый момент, когда они входили в комнату. — Гнев удается тебе куда лучше, чем удивление. Я был готов поверить тебе.
Пока Йен и Джорджо с презрением смотрели на трепыхавшуюся Бьянку, Роберто и Франческо наконец осознали, что происходит.
— Немедленно отпусти ее! — закричал Роберто. Джорджо нехотя повиновался, но остался стоять рядом с Бьянкой — на всякий случай.
— Господи, что тут у вас происходит? — покраснев от гнева, спросил Франческо.
— Я пыталась убить его. — Бьянка кивнула на Фоскари.
— Понятно, — закивал головой Франческо. — Поверь мне, детка, ты не первая, кому пришла в голову эта мысль. Он сам провоцирует людей. Что именно он сделал тебе?
— Я уличил ее в паутине лжи. К счастью, она оказалась до того липкой, что лгунья сама запуталась в ней, — с удовлетворением в голосе заметил Йен. — У меня наконец-то появилось доказательство ее вины.
— Нет у тебя никакого доказательства! — Бьянке огромных усилий стоило сдерживать охвативший ее гнев. — У тебя есть всего лишь кинжал, который заказал у золотых дел мастера близкий мне человек, у тебя есть труп, который кто-то выбросил в воду неподалеку отсюда. Но ни то ни другое не может служить доказательством моей вины.
Бьянка не хотела верить в происходящее. Господи, и этому человеку она открыла душу! Этому человеку она раскрыла самую большую тайну своего сердца! Он ничего не понял. И не хотел понимать. Ну что такое с ним случилось, почему он так слеп и глух? И почему она должна стать невинной жертвой?
Роберто и Франческо собрались возразить Йену, но тут Бьянка вмешалась в их разговор:
— Милорд, вы дали мне сто шестьдесят восемь часов на то, чтобы я доказала свою невиновность, так что у меня есть еще девяносто один час. Неужели вы готовы отказаться от своих слов?
Йен с усмешкой посмотрел на нее:
— Я не вижу причин продолжать расследование и искать доказательств твоей невиновности. Однако если ты не будешь выходить за пределы этого дома, я не стану препятствовать тебе в поисках каких бы то ни было доказательств. Думаю, будет даже забавно наблюдать за твоими попытками доказать доказанное.
— Не беспокойся, — спокойно вымолвила Бьянка. — Если я чему-то и научилась благодаря общению с тобой, так это тому, что пытаться кого-то соблазнить — дело до того нудное, что им и заниматься не стоит. — С этими словами она резко повернулась и под удивленными взглядами направилась к двери.
Остаток вечера Йен был сам не свой. У него было такое чувство, что его мир рушится, а тут еще Арборетти подозревали друг друга в предательстве, а его родные злились на него. Так что при первой же возможности Йен направился в оранжереи Криспина, чтобы извиниться перед братом. Это был до того редкий случай, что Криспин поначалу испугался. Пока Йен был в оранжерее, Лука заговорил об утреннем визите Бьянки, так что теперь стало ясно, где она провела хотя бы часть дня. Йен сам себе удивился. Он даже обрадовался тому, что на утро у нее было алиби, но тут же сказал себе, что его радость, должно быть, вызвана тем, что это сузит пределы его расследования и, следовательно, ему будет проще доискаться до правды. Да, именно так.
Однако, все еще не находя покоя, Фоскари решил, что ему не помешает пройтись, и он под дождем побрел, не выбирая направления, целиком погрузившись в размышления. И потому он был весьма удивлен, когда узнал, что ноги привели его к дому Изабеллы, к дверям, ведущим на улицу, о которых говорил Энцо. Фоскари был просто шокирован, когда понял, что пытается вскрыть замок боковой двери, а затем пришел просто в ужас, когда понял, что входит в дом Изабеллы.
Оказавшись внутри, он стал двигаться спокойно и быстро. Решив, что поиски надо начинать с комнаты Изабеллы, Фоскари первым делом направился туда, ориентируясь на свет в маленьком окошке. Как ни странно, он прихватил с собой на прогулку свечи и кремень — на всякий случай. Замерев на лестничной площадке, Йен прислушался, но не услышал ничего, кроме биения собственного сердца. Потом осторожно прокрался к двери, ведущей в покои Изабеллы. Дверь открылась беззвучно, и Йен прошел в комнату.
