Ответа нет.
«Медицинская экспертиза показала, что девушка была убита ударом тяжелого тупого предмета. Из всех, кого мы подозревали, вы являетесь единственным, у кого была такая возможность. Мотивы, судя по всему, тоже. Преступление было совершено двадцать лет назад, за это время вы успели сделаться любящим отцом, примерным мужем и благонадежным гражданином. Вы стали прямо-таки образцом респектабельности».
Молчание.
«Согласитесь, странное совпадение: ваша усталость проявилась как раз в тот момент, когда история с убийством внезапно выплыла наружу. И еще большее совпадение — вы почти сразу же, неожиданно для окружающих и втайне от семьи взяли на работе кратковременный отпуск. И куда же вы поехали? В Бельстон, на место убийства!»
Молчание.
«Хватит валять дурака, Брансон! Мы и так уже потеряли достаточно времени. Давайте посмотрим фактам в лицо. Новость о находке тела заставила вас перепугаться, поскольку к тому были вполне основательные причины. Вы решили проверить все на месте и выяснить, напала ли полиция на чей-нибудь след, а если напала, то на чей? Пока вы этого не сделали, вам не спалось».
Молчание.
«Мистер Брансон, вы достаточно выдали себя сами, поэтому имеющиеся улики удовлетворят любого судью. Ваша единственная надежда — чистосердечное признание. По крайней мере, это может спасти вашу жизнь».
Тишина, пристальный взгляд, потом небрежный взмах руки.
«Уведите его. Пусть посидит и поразмышляет в одиночестве, пока сюда не прибудет его адвокат».
Брансону не составило труда представить себе этот ужасный диалог, в котором ему была предназначена роль загнанной в угол крысы. Неужели все будет именно так? Когда он подумал об этом, его прошиб холодный пот, а сердце забилось, подобно обезглавленной курице под топором мясника.
Но к тому времени, как автобус достиг Хенбери, это неприятное чувство прошло. Он сумел убедить себя в том, что праздное предчувствие и реальность — совершенно разные вещи. Будущее может находиться в руках Господа, но не в слишком живом воображении, а худшие предчувствия не обязаны сбываться. Если же они и сбудутся, то в свое время и никак не раньше.
Брансон довольно быстро нашел редакцию «Хенбери газетт», которая располагалась буквально в нескольких ярдах от отеля, где он остановился. Войдя в редакционный вестибюль, он спросил худого юношу с болезненного цвета лицом, уныло сидящего за прилавком:
— У вас есть старые номера газет?
— Смотря насколько старые.
— За последние недели.
— Пожалуйста. Сколько вам нужно?
— Дайте мне, пожалуйста, дюжину, — сказал Брансон, немного подумав.
— Вы хотите двенадцать экземпляров последнего номера?
— Нет. Я хочу последние двенадцать номеров, по одному экземпляру каждый.
Парень хмыкнул, но подобрал номера, свернул их в рулон и перевязал веревкой. Брансон расплатился и возвратился к себе в номер. Он закрыл дверь, сел за стол у окна и начал изучать газеты, страница за страницей, колонка за колонкой, не пропуская ничего.
Газета была еженедельной, то есть эти двенадцать номеров охватывали период в последние три месяца. Они сообщали о пожаре и нескольких ограблениях, о кражах машин, одном самоубийстве где-то за городом и о перестрелке по пьяному делу, но ничего экстраординарного в Хенбери, Бельстоне и их окрестностях за последние месяцы не произошло.
Это могло иметь два объяснения. Шофер мог рассказывать о преступлении, совершенном в совсем другом месте. Такой оборот событий порождал у Брансона надежду, что его собственный грех имеет шанс остаться нераскрытым.
С другой стороны, рассказанная шофером история вполне могла оказаться чистой правдой, без всяких ошибок, и просто произойти гораздо раньше. Правда, тот парень имел такой вид, будто пережил все это совсем недавно: несколько дней или в крайнем случае неделю назад. Из подслушанной истории определенно следовало, что все это рассказывается по живым следам.
У Брансона закружилась голова. До этого момента он считал, что у властей было еще слишком мало времени, чтобы выследить его. Но если останки Элайн были обнаружены более трех месяцев назад, то полиция вполне может уже висеть у него на пятках. Вполне возможно, что в этот момент они уже дотошно расспрашивают несчастную Дороти.
