– Кэп, они ж будут умолять спасти их дырявое корыто! Плакать начнут, что в него деньги вложены. А если мы бросим прогулочный шлюп – он точно грохнется на Альфеку!
– Там будет видно, старпом. Может, у них корыто застраховано. А пока – принимай управление. Пройдусь по судну, прикинем вместе с боцманом, куда разместить «гостей».
– Есть, сэр!
Альфредо Карлос занял место первого пилота, дружески подмигнул Мишелю Бертрану, тихо молившемуся о том, чтобы капитан навеки забыл о неприятной истории. Но командиру было не до провинившегося курсанта. Непонятная тревога поселилась в сердце, скреблась и шевелилась внутри и, как ни старался Николас Болдвейн выгнать ее, снова и снова напоминала о себе.
Подсознание Болдвейна, опытного капитана с тридцатилетним стажем полетов, шептало, что надо пройти мимо терпящего бедствие катера. Но Николас усилием воли подавил приступ малодушия. Он знал, что никогда в жизни не нарушит устав космического братства. По сигналу SOS любой корабль обязан оказать помощь...
* * *
– Старший лейтенант Дмитревский, зайдите к Адмиралу, – пропел робот-секретарь красивым женским голосом, и Роман замер посередине каюты с поднятой ногой.
Уже через миг он был у входа в кабинет, нервно оправляя руками форменные брюки. Выдохнул, распахивая дверь в отсек:
– Старший лейтенант Дмитревский по вашему приказанию прибыл!
– Садись, Роман, – Адмирал приветственно махнул рукой, на миг оторвавшись от картины звездного неба. Иллюминатор в кабинете Норта Свенссона был предметом особой гордости командующего Звездным Надзором. Огромное окно, во всю стену, не видеомонитор, как было модно, а именно толстое прозрачное стекло, за которым открывался отличный обзор на взлетные полосы базы. Временами яркие вспышки отражались в металлических конструкциях, размеченные светящейся краской причалы окутывались клубами дыма – стартовали корабли ЗвеНа, заступавшие на боевое дежурство. И на всю эту суету, не мигая, смотрели звезды.
На фоне черного неба и разноцветных вспышек Адмирал выглядел внушительно. Двухметровый седой великан стоял молча, заложив руки за спину.
– Я ... лучше ... так ... – выдавил из себя Роман, непослушными руками расстегивая карман, в котором лежал рапорт.
Норт Свенссон медленно обернулся, рассматривая офицера. Дмитревский никак не мог справиться с пуговицей. Наконец, он все же вынул бумагу, развернул сложенный вчетверо лист и аккуратно положил его на стол. А потом сделал шаг назад и замер по стойке «смирно».
Командующий Звездным Надзором долго и внимательно читал рапорт, временами его взгляд замирал, становился глубоким, отсутствующим. Словно Адмирал думал о чем-то своем... Потом он бросил лист в сторону, встал из-за стола. Медленно прошелся по кабинету, задумчиво глядя на картину за иллюминатором.
Дмитревский все так же ждал, вытянувшись по струнке.
– Ты не виноват, Роман! – тихо сказал Норт Свенссон. – Поверь мне...
– Виноват, командир! Виноват! Я координировал операцию на Денте, и если мы не смогли спасти всех заложников, то кто же...
– Согласно статистике, при решении задач такой сложности спасти всех заложников почти невозможно. Сколько раз мы проводили операции по освобождению пленников – столько раз были жертвы.
– Но это не снимает с меня личной ответственности за произошедшее, господин Адмирал!
– Это хорошо, старший лейтенант, хорошо, когда офицер правильно понимает свой долг. Но, если я буду разбрасываться кадрами, после каждого такого рейда, кто будет тащить лямку службы? Еще раз говорю: в подобных случаях почти невозможно спасти всех заложников!
– Сэр, я не могу класть человеческие жизни на чашу весов статистики! Я проводил операцию, мы не смогли спасти людей!
Норт Свенссон оглянулся, окидывая взглядом молодого офицера, заложил руки в карманы, раскачиваясь с пяток на носки. Хмыкнул. И снова вернулся к созерцанию звездного пейзажа:
– Ты не виноват, Роман. К тебе не может быть вопросов!
Перед мысленным взором старшего лейтенанта Дмитревского вновь возникли черные, открытые рты гротов, из которых десант выводил пленников. «Голодные рты, – не к месту подумал офицер. – Ненасытные». Он вспомнил лица тех, кого не успели спасти. Судорога боли исказила лицо. Взгляд старшего лейтенанта метнулся по каюте, пробежал по спине Адмирала, уперся в стол.
