С Орловым, Васильчиковым, Потемкиным Павел ещё как-то ладил. Но когда блистательного князя Таврического сменила бесконечная череда любовников-однодневок, большинство из которых было моложе его самого, великий князь ожесточился. Молчаливое поощрение убийства законного супруга ради двух великих страстей - власти и любви - он ещё мог понять. Но чисто мужское отношение к плотским радостям, откровенное пренебрежение общественным мнением - нет, нет, и ещё раз нет. Разлад Павла с Екатериной становился все более глубоким и, к сожалению, отражался на его отношениях с женой и детьми. Там, где прежде царили гармония и любовь, прочно обосновались подозрения, неприязнь и даже... ненависть. Сыновья становились соперниками в борьбе за трон, жена - возможной предательницей. Павлу перевалило за сорок и законная супруга в несчастливые минуты иронично называла его "вечным наследником". Жестокая российская действительность оказалась сильнее врожденной немецкой сентиментальности. Впрочем, Мария Федоровна не чужда была и честолюбивым мечтам: похоронить свекровь, овдоветь - и царствовать, благо дети находились у неё в полном и безоговорочном подчинении.
Чашу терпения Великих князей переполнила поездка Павла с супругой в Европу. Под именем "князей Северных" они посетили Австрию, Испанию , Францию. Европейские монархи принимали Павла Петровича с Марией Федоровной со всеми мыслимыми и немыслимыми почестями. Император австрийский Иосиф в честь высокого гостя низкого роста распорядился поставить трагедию бессмертного Шекспира "Гамлет" ( на русской сцене, кстати сказать, почему-то запрещенного). Но знаменитый тогда в Вене актер Брокман отказался играть главную роль, произнеся при этом бессмертные слова:
- В театре будут два Гамлета - один на сцене, другой - в зале.
Возможно, именно тогда Павел окончательно поверил в то, что мать всегда желала ему только зла. И поторопился вернуться в Россию, где как бы заложниками оставались два маленьких сына, и где ему ещё почти десять лет предстояло ждать смерти матери. Если бы она вела себя по-другому! Если бы добровольно отказалась от престола в пользу сына! Но Семирамида Севера не собиралась делать ни того, ни другого. Она воспитывала внука Александра, как своего наизаконнейшего наследника. Она откровенно пренебрежительно относилась к "малому двору", его немецкой зажатой сентиментальности и страсти к муштре во всех видах. Она - чистокровная немка! - считала себя более русской, чем её сын, который, при любом раскладе, побивал её своей "русопятостью". Шекспировский Гамлет хотя бы любил свою мать. Российский принц Гамлет мать ненавидел...
В ожидании "счастливой минуты" Павел продолжал метаться между совершенно противоположными влияниями, не зная, к чему бы приложить свою энергию и недюжинный ум. Впрочем, для энергии он применение нашел довольно быстро. Достойный сын своей матери, Павел не пропускал ни одной мало-мальски симпатичной юбки, и довольно скоро около дюжины фрейлин могли предъявить более чем убедительные доказательства благосклонности к ним цесаревича. Мария Федоровна благоразумно закрывала глаза на "шалости" мужа, Екатерина - тем более. По принципу: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы трона не просило. В результате, не дожив до сорока лет, Павел выглядел совершенным стариком: лысая голова, изрезанное морщинами лицо, дрожащие руки... Даже друзья отмечали, что "неожиданно, в минуты крайних решений, он становится сумрачен, буен и странен до сумасбродства." Немудрено, что придворные со страхом ждали неизбежной смены поколений на рестоле.
Сущность характера мимолетного российского императора заключалась в том, что... характера у него вовсе не было. Было сумасбродство, природная доброта, благоприобретенная подозрительность и совершенно расстроенные нервы. В результате после скоропостижной кончины Екатерины российский престол занял истеричный и неуправляемый человек, который насилием старался подменить силу. Самодур в семье - драма, но самодур на престоле - трагедия всероссийского масштаба.
Верноподданые очень скоро почувствовали, что новый император - кара, ниспосланная за тяжкие грехи. Павел не щадил никого - ни прославленных полководцев, ни убеленных сединами дипломатов, ни женщин, ни младенцев. "Потемкинский дух вышибу!" - эту фразу можно было бы сделать эпиграфом ко всему недолгому царствованию правнука Петра Великого, хотя к этому времени князь Таврический давным-давно отошел в небытие, а последний фаворит Екатерины - Платон Зубов - сделал все возможное, чтобы уничтожить память о тайном супруге российской императрицы. Но Павлу и этого казалось мало.
