Иногда ей казалось, что разрушать легче, чем заботиться, но чтобы вернуть себе силы, придётся полностью перейти на ту или иную сторону. Сёстры и когда-то Вил вызывали и поддерживали в ней стремление защищать. Сейчас же их не было рядом.
Она не верила в смерть Жульетт, о которой сообщил Борс за минуту перед тем, как погиб от руки императора. Пусть Софи сейчас в безопасности рядом со своим мужем, но скоро ей снова понадобится помощь сестёр. Так сказала Жульетт в ночь, когда солдаты похитили их и сожгли дом, простоявший более трёхсот лет, а там где дело касалось будущего, Жульетт редко ошибалась. Редко, но не никогда.
Айседора знала, что не останется во дворце. Весной, после возвращения её волшебных сил и рождения наследников императора, Айседора Файн уедет из этого ужасного места.
Стоя у окна в своей комнате на первом уровне, Айседора закрыла глаза и глубоко вздохнула. Пришёл первый по-настоящему тёплый весенний день, и она жаждала очутиться за стенами дворца, подальше от суетливого Арсиза и всех его жителей.
Мечтала оказаться на любимой земле горы Файн в окружении сестёр. Вместе они восстановили бы сожжённый солдатами дом и зажили как прежде. Софи готовила бы еду, пела и радовалась окружающему миру, Жульетт ухаживала бы за садом и помогала тем храбрым женщинам, которые отважились обратиться к ведьме, а не простой целительнице. А Айседора изо всех сил защищала бы сестёр.
На горе Файн она могла жить в уединении, заботиться о сёстрах и оплакивать погибшего мужа.
Призрак Вила не навещал её несколько месяцев. Она не сомневалась, что муж сдержит клятву никогда больше не возвращаться. Вил ушёл насовсем, и Айседора погрузилась в новую пучину скорби. Годы назад она похоронила тело Вила, теперь же ей пришлось похоронить его дух.
Это оказалось больнее, чем она предполагала.
— Айседора, — раздался запыхавшийся голос от открывшейся двери в крошечную комнату, которую ведьма теперь называла своей.
Узнав голос, Айседора медленно повернулась и пронзила взглядом незваную гостью. Мари испуганно распахнула глаза, отступила в коридор, плотно закрыла дверь и постучала.
— Входи, — позвала Айседора.
Дверь снова распахнулась.
— Прости, — затараторила девочка, — я забылась. Императрица желает с тобой поговорить. Сейчас же.
Айседора вздохнула и направилась к двери. Вряд ли Лиана когда-либо отличалась избытком терпения, однако корона заметно усугубила этот недостаток характера. Беременность также её не смягчила. Наоборот, с каждым днём делала всё более резкой и требовательной. Лиана ожидала беспрекословного повиновения и весьма уверенно раздавала приказы. Не будь они с императрицей одной семьёй (Кейн, брат Лианы, женился на младшей из ведьм Файн) Айседора не чувствовала бы себя обязанной оставаться здесь ни минутой дольше.
Близнецы, которых носила Лиана, были племянниками Софи. К счастью, император не подозревал о родстве жены с мятежником Кейном Варденом. В скверном настроении Себастьен по-настоящему устрашал, а известие о том, что у любимой жены есть брат-мятежник, пытавшийся его свергнуть, несомненно, плохо скажется на благоволенииправителя Каламбьяна.
Лиана уже несколько недель вынужденно соблюдала постельный режим, чтобы не родить раньше времени, и не слишком хорошо переносила необходимость постоянно лежать. Императрица стала раздражительной и потенциально опасной, поэтому казалось странным, что она в некотором роде подружилась с присматривавшей за ней ведьмой. Может, потому что ни у одной из них никогда раньше не было настоящей подруги.
Айседора вошла в спальню императрицы в тот момент, когда Лиана схватила симпатичную вазу с редкими цветами (подарком мужа) и швырнула в слугу, доставившего ей ранний ужин. Мужчина успел пригнуться, ваза, пролетев над его плечом, разбилась о стену.
— Как ты посмел принести мне это жалкое подобие еды! — прокричала Лиана перепуганному слуге.
Айседора изучила разбросанные по полу остатки пищи. Жареное мясо, овощи и горячий хлеб. Ужин не выглядел жалким.
— Какую еду вы бы хотели? — спокойно спросила Айседора. — Любые ваши пожелания немедленно исполнят.
