Он оглядел меня сверху донизу, выразил на толстой морде великое сомнение и обратился к дежурному – не вчерашнему плешивому, а уже другому:
– Телеграмма из Пупырей пришла?
– Так точно, пришла. Приказано незамедлительно этапировать этого, – кивок в мою сторону, – в столицу. Признан годным.
– Я так и знал! – И начальник аж воссиял весь от своей догадливости, как начищенный таз на солнце, хотя всякому было видно: ни черта он не знал. – Раз незамедлительно, то сегодня же и этапируем. Пиши сопроводительную.
Дежурный так и пошел строчить, а я стою смиренно, моргаю и даже не думаю, как бы удрать, потому что на меня снова надели браслеты, а в них пускаться в бега несподручно, я уже пробовал. Стою и размышляю: к чему это я признан годным? И зачем я понадобился в столице? Там и без меня людей хватает. Там вообще много чего есть, имеется даже космодром, в смысле, луг, который считается космодромом и на который изредка садится торговый корабль, прошлой осенью он, кстати, прилетал, а в обычное время на том лугу пасется скот. И конечно, верховная власть Зяби, Совет архистарейшин, тоже обретается в Пупырях…
Что-то мне это не понравилось. Взял, да и спросил прямо:
– Зачем в столицу-то?
Пузатый на меня ноль внимания. Взял у дежурного бумагу, обмакнул перо в чернильницу и расписался. Открыл деревянный ящичек, достал печать, подышал на нее, примерился и шлепнул. Готово. Решил мою судьбу.
Это он так думал. Согласен ли с ним я, его не интересовало, а зря. По-моему, моя судьба – слишком ценная штука, чтобы решал ее кто-то другой. Я всегда держался этого мнения. Этап, значит? Тем лучше. Дознаюсь, зачем меня везут в столицу, и, если не понравится, дам тягу. С этапа не убегал только ленивый, а лень – это порок, об этом мне в разных воспитательных домах все уши прожужжали.
Я запомнил.
Глава 5. Ипат Шкворень, фермер
– Эй, ушастые! А ну, марш в загон! Давай-давай!..
Хлопнул бич. Но вот странность: Ипат Шкворень не держал в руках никакого бича. Откуда же хлопок?.. Но кенгуролики тяжеловесно заскакали по направлению к воротам загона. Набив животы на пастбище, они были настроены благодушно и слушались хозяина сразу. Им, сытым канальям, было просто лень проявлять норов.
«И охота тебе возиться с этими лопоухими?» – дивились соседи. Кое-какой резон в их словах был. Во всем уезде лишь один Ипат держал крупный скот. Гораздо проще засеять поле, собрать урожай, оставить сколько надо на семена и прокорм семьи, а излишки, благо город рядом, обменять на инвентарь, удобрения, домашнюю утварь и прочее. В том числе и на мясо – самое обыкновенное, выращенное на биоферме в большом баке. Вполне приемлемое мясо, ничуть не хуже слонины. Хвост кенгуролика, конечно, вкуснее, но не настолько же, чтобы платить за него втрое!
Словом, практичные соседи считали Ипата Шкворня чудаком. Пожалуй, так оно и было. Ипат просто любил кенгуроликов, эту древнюю помесь, порожденную беспокойными предками в попытках вывести универсальный скот для землеподобных планет. Умели же когда-то! Много чего намудрили люди в древние времена, и кое-что прижилось. А нынче не мудрят. Некому мудрить. Правду говорят старейшины: Золотой век остался в прошлом. Серебряный, впрочем, тоже…
Кто-то толкнул Ипата в бок. Да что же это такое, а?..
Морщась от тупой боли под черепной крышкой, Ипат завертел головой и осознал, что находится в помещении. Ага… Угу… Значит, ненароком задремал и видел сон. Ничего страшного. Бывает.
– Заснул, дядя? Двигайся. Ты следующий. – Ипата снова пихнули.
Следующий?.. Куда следующий?..
Кажется, он произнес эти слова вслух.
– Судиться, дядя, – хихикнул тощий оборванный мальчишка, устроившийся на скамье слева от Ипата. А справа уже никого не было – была там дверь, и возле нее скучал охранник. Двое точно таких же торчали у входной двери.
Вот оно что. Суд архистарейшин. Ой, мамочки…
Теперь Ипат вспомнил. Нет, вчера он никого не убил – этого еще не хватало! Но зашиб соседа крепко. Тот, по мнению Ипата, был сам виноват. Если не хочешь, чтобы чужой скот чинил потравы, – огораживай поле! За кенгуроликами ведь не уследишь – прыгучая скотинка, да и свежую зелень любит.
