- … сладостный твой смех; у меня, бедняги,
Кассия, он все отнимает чувства:
вижу лишь тебя, пропадает сразу
голос мой звонкий…
Манипулария была не просто растрогана, но потрясена до глубины души.
— Это так… мило. Спасибо, Ацилий! Таких чудесных стихов мне никогда не читали! — пролепетала она и крепко стиснула напарника в объятиях. Едва не удушив, от нахлынувшей благодарности.
— Ты дослушай, — хрипло пробормотал слегка обескураженный Курион, чувствуя, что результат воздействия высокой поэзии на душу напарницы может превзойти его ожидания. И продолжил, сам поражаясь, как кстати ему вспомнились именно эти строки:
- Тотчас мой язык цепенеет, пламя
пробегает вдруг в ослабевших членах;
звон стоит в ушах, покрывает очи
«Ecastor! — выругал он сам себя: — Да что же я, в самом деле, теряюсь? Всё равно же подыхать, так хотя бы…» Додумывать дальше Ацилий не стал, чувствуя, что его колебания не одобрил бы ни автор стихов, ни доблестные предки, да и манипуларии, должно быть, не поняли бы. Решив больше не тянуть, он зажмурился для храбрости и отважно запечатлел на губах Кассии очень дружеский и целомудренный поцелуй. Ну, почти на губах. В общем, куда достал, там и запечатлел.
«А может, ну его, этот кислород?» — растерянно подумала ошеломленная Кассия, колеблясь между двумя родственными желаниями: незамедлительно овладеть его телом, и… как следует врезать патрицию локтем прямо в породистую переносицу. И то, и другое было бы сейчас крайне уместно.
Ацилия от сексуальной агрессии и телесных повреждений, а Кассию от нового обвинительного приговора и трибунала очень вовремя спас сигнал, пришедший с республиканской биремы «Аквила». Их искали и нашли.
— Неизвестное судно! — в опасно раскалившееся пространство рубки ворвался холодный и резкий женский голос с металлическим оттенком. — Это патрульная бирема Республики «Аквила». Мы получаем ваш сигнал бедствия. Назовите себя и опишите характер ситуации.
«Характер ситуации… взрывоопасный!» — едва не заорал Ацилий, но вслух поспешил отозваться, не скрывая радости:
— «Аквила», слава богам, вы тут! Говорит миопарона «Танит». На борту двое. Я — Гай Ацилий Курион, со мной Кассия Фортуната. Мы — лигарии с «Вератрума». Мы были захвачены пиратами, но нам удалось взять под контроль их судно и скрыться. Однако нас преследуют…
— Вас поняли, «Танит», — прервал излияния Гая суровый голос с «Аквилы». — Оставайтесь на месте и сохраняйте спокойствие. Предоставьте пиратов нам.
— «Аквила», у нас неисправны системы! Кислорода осталось… максимум на шесть часов.
— Принято, «Танит». Скоро мы вас подберем. Конец связи! — обнадежили с биремы и отключились.
— По-моему, мы не должны пропустить это зрелище, — пробормотал Курион и потянулся перенастроить сенсоры. — Вот… гляди! Так мы все увидим.
Ах, что это было за зрелище! Огромная, по сравнению с их крошечным живым осколком миопароны, «Аквила» орлицей надвинулась сверху, заслонив собой звезды. Кассия прекрасно понимала, что бирема, на самом деле, не так уж велика и могуча, если сравнивать её с той же «Фортуной», но со стороны республиканский корабль производил незабываемое впечатление. Её защитное поле переливалось всеми цветами спектра, но преобладали в основном густые ультрамариновые оттенки синего. И яркие слепящие молнии расчерчивали невидимую силовую скорлупу во время каждого залпа.
Никогда прежде Кассия не была пассивной наблюдательницей космического сражения, ни разу не видела она свою родную «Фортуну» в сиянии боевой ярости. И, самое печальное, уже никогда не увидит. Но, как птенец на всю жизнь запечатлевает образ существа, ставшего свидетелем его появления на свет из яйца, так и Кассия Фортуната навеки влюбилась в «Аквилу». Не только потому, что бирема появилась удивительно вовремя и спасла их с Гаем Ацилием, но еще и за непередаваемую человеческим языком красоту и силу.
— Так их! Давай! Убивай! Убивай гадов! — визжала манипулария, не в состоянии сдержать бушевавшую в ней бурю эмоций, подогретую алкоголем и эротическим возбуждением. — Жги! Круши!
Каждый прицельный выстрел с борта биремы отзывался у девушки частым сердцебиением, наполняя ее гордостью за свою могучую родину, за Республику, которой верой и правдой служила прекрасная «Аквила».
