— Как же так, — вскричала я. — Не могла же я Елсукова до смерти зашибить. Я его только оглушить хотела!
Иван Артемьевич и Дмитрий Сергеевич переглянулись в полном недоумении и одинаково развели руками и приподняли плечи.
— Вот, Иван Артемьевич, видишь, с каким контингентом дело приходится иметь? По виду самое безобидное создание, а послушать, так и не поймешь, кто перед тобой: дева юная или Микула Селянинович?[58] Она, видишь ли, его только оглушить хотела. Всего и делов! Взять и здоровенного мужчину оглушить. У нынешних барышень это в порядке дел.
— Да ничего он не здоровый, — стала отбиваться я. — Толстый скорее. Но я его и вправду не хотела…
— Да не извольте беспокоиться, барышня, — сказал Иван Артемьевич. — Вы чего желали, того и добились. А уж после кто-то его зарезал! Ох, простите!
— Да ты не тушуйся, Иван Артемьевич! — продолжал ерничать следователь. — Дарью Владимировну такими словами не смутишь.
— Что вы на ребенка разбушевались, ваше высокоблагородие? Уж простите за замечание.
— Во-от, и заступниками уже обзавелась. Ладно, я это не со зла, а от растерянности. За помощниками моими послали?
— А как же! Пожалуй, не они ли по лестнице топают?
И опять никто не угадал, потому что пришел доктор Еланский. Доктор был румян, круглолиц и улыбчив глазами.
— Ну-с, — сказал он, потирая руки, чтобы согреть их. — Кто у нас пациент?
Иван Артемьевич и Дмитрий Сергеевич дружно указали на меня, будто испугались, что по ошибке их самих начнут лечить.
— Радует, что пациент жив. Ну да это дело поправимое, — зловеще сообщил доктор Еланский, отчего я захихикала. — На что жалуетесь?
— У нее голова разбита и ножевая рана в левом боку, — радостно доложил ему следователь.
— Благодарю покорно, хотя рассчитывал услышать о его проблемах от самого пациента. А вы, господа, кыш отсюдова. Теперь я здесь наиглавнейший начальник!
Едва закрылась за полицейским дверь, он потребовал, чтобы я сняла платье.
— Голова, судя по всему, может и подождать. Голова, она и вообще вещь крепкая. А вот что там у вас в боку, нам неведомо, а полагаться на слова пациентов я не привык Всегда правильнее самому взглянуть. Так-с! Придется зашивать!
— Как это? — испугалась я.
— Обычно, иголкой и ниткой. Как иначе зашивают? — удивился моему восклицанию доктор. — Если вам известен иной способ, так поделитесь. Можно, конечно, на швейной машинке «Зингер», но вам это не понравится, уверяю вас.
За разговором он успел не только осмотреть рану, но и смазать ее, отчего стало сильно щипать.
— Надо бы вас не перекисью, а йодом смазать, вот когда щиплет по-настоящему! — вредным голосом сообщил эскулап. — Ну да ладно уж. К вашему счастью, нет у меня с собой подходящей иголочки, вот такого размера! — он растянул пальцы и показал иглу размером с кухонный нож — Так что пока обойдемся наложением повязки.
Перевязал он меня быстро, ловко и очень ласково. Пальцы у него были такими же округлыми, как и лицо, но притом невероятно ловкими и быстрыми. Я даже ни разу не ойкнула.
— Одевайтесь, не жарко тут. Ну-с, давайте вашу голову. Ой-ой-ой! Ужас!
Я уже привыкла к его манере пугать пациентов, потому и не испугалась вовсе. Но тут доктор всерьез сказал:
— В боку у вас и впрямь всего лишь царапина. А с головой дело посерьезнее. Чуть ниже и правее, и не беседовали бы мы здесь. До свадьбы, конечно, заживет. Но надо еще проверить, нет ли у вас сотрясения мозга. Вот сейчас перевяжем и проверим.
Он смазал мне голову, и опять стало щипать, но повязку наложил так, что я ничего и не почувствовала. Мне даже немного легче стало.
— Спасибо, доктор! — поблагодарила я. — У вас руки прямо золотые!
— Так это закон природы. Если у кого глупая голова, то у другого непременно должны быть золотые руки, чтобы ту голову лечить. Иначе вымерли бы все люди, наподобие мамонтов. Про мамонтов вам ведомо?
Я кивнула, что ведомо.
— Но явно не в полной мере, — доктор для убедительности поднял вверх указательный палец. — Мамонты отличались большими размерами, но любили лезть не в свои дела. Оттого и вымерли.
Он достал из баула блестящий молоточек, поводил им у меня перед глазами. Потом посмотрел мне в глаза, оттягивая веки, заставил их закрыть, а пальцем дотронуться до носа. Я промахнулась.
