— До меня доходили такие слухи, но я думал, что это пустые сплетни.
— Конечно, сплетни. Но правда в том, что они контролируют все в нашей жизни: начиная от цен на хлеб и заканчивая новостями в «Ландон Кроникл». У них больше силы, чем у всей твоей науки. Настоящий король — жирный дурак Флэмберг, а Хезрин — его королева.
Бонэм поднялся со стула, пересек комнату и заглянул в щель между шторами.
— Что ж, сегодня за тобой не следят, — сообщил он Блейку, когда осмотрел площадь за окном. — Пока не следят.
Пять столпов стояли на конце каждого луча звезды, вырезанной на каменном полу в центре залы. Сводчатый потолок был усеян крошечными огоньками, а с самой высокой точки свода на длинной золотой цепи спускался шар из витой меди, внутри которого горел клубок промасленных тряпок, отбрасывая на потолок причудливые тени.
Четыре человека в масках сидели на концах лучей, а на пятом — южном — лучике стоял пустой стул. Широкий золотой круг очерчивал звезду, проходя через все вершины ее лучей, а в самой середине круга, скрестив руки на груди, стояла высокая глиняная фигура. Между пальцами этого существа были перепонки, а лицо состояло из множества слоев дубовых листьев.
— Мы больше не можем его ждать, — сказал человек в маске лисы и снял с головы капюшон. — Уже восходит луна, и надо успеть сегодня.
— Но нас только четверо, — послышался мягкий голос из-под маски тигра. «Тигр» заерзал на стуле. — Хватит ли у нас сил сотворить такое колдовство сегодня?
— Есть только один способ это проверить, — прохрипел старческий голос из-под маски горностая. — Если мы произнесем заклинание и оно подействует, то истукан оживет и мы увидим это собственными глазами.
— Тогда начнем, — проговорил грубым голосом человек в маске совы.
Человек в маске лисы встал со стула и подошел к глиняной фигуре. В руке у него была маленькая серебряная коробочка с украшенной жемчугом крышкой. Подходя к существу, он снял крышку, распахнул плащ и убрал ее в карман. Из коробочки он достал человеческие ногти и аккуратно прикрепил их к пальцам глиняного чудовища.
— Вот его ногти, отбери его жизнь, — произнес он, встал рядом с истуканом и положил руку на его холодное влажное плечо.
«Горностай», «Сова» и «Тигр» одновременно поднялись со своих мест и подошли к чудовищу. Они встали вокруг него и принялись ходить кругами против часовой стрелки, по очереди касаясь его лица.
Человек в маске горностая достал из кожаного мешочка, который висел у него на шее, две золотые монеты. Остановился перед существом и вставил монеты в его глазницы.
— Деньги, запачканные преступлением. Украдены из его кармана. Заколдованы алхимиками. Они дадут тебе зрение, — проговорил «Горностай». Его руки тряслись.
Теперь настала очередь «Тигра». Она сняла бархатный плащ и набросила его так, чтобы накрыть им и свою голову, и голову чудовища. Казалось, она не хочет, чтобы остальные видели, что она делает. Как будто ей хотелось, чтобы ее дар этому существу остался тайной даже для остальных участников колдовства.
— Я даю тебе жизнь. Мое дыхание — твое дыхание, моя кровь — твоя кровь. Будь мне преданным, люби меня всем сердцем и делай то, что я скажу… — Она приникла к деревянным губам существа и поцеловала его, одновременно выдохнув ему в рот. — Секарис! Сын земли, слушай меня!
Она похлопала его по щекам. Плащ соскользнул на пол. Ее маска окрасилась зеленью, а губы испачкались.
— Моя кровь — твоя кровь! — С этими словами она достала из кармана серебряный ножик и сделала надрез на кончике своего пальца. Кровь забрызгала пол, и крупные капли упали на глиняного истукана. — Я даю тебе жизнь, секарис! Ты поразишь мир человеческий и проникнешь в темные уголки людских душ.
И она запела:
Когда грязь, ноготь и кровь соберутся вместе
И падший ангел вдохнет в них жизнь,
Напевая древние слова в ночь прибывающей луны,
Секарис оживет и пойдет выполнять приказ.
Все, как один, отступили от чудовища, уселись на стулья на лучах звезды и стали ждать. Высоко над их головами на длинной золотой цепи медленно вращался шар из витой меди, тряпки чадили и неровно освещали залу. Со всех сторон послышались крики галок. Они кружились и падали вниз, закрывая свет лампы своими черными крыльями. А в центре круга стоял секарис и не шевелился.
