— Дети с родителями, — Ольга охотно кивнула, — сейчас, говорят, няню берут… А дома, говорят, домработница теперь есть…
— Ну, так и мы бы смогли, — Вера резко поднялась с кресла и подошла к окну, — если и няня, и домработница… Только нам так не жить.
— А вам и не надо, — Ольга тоже поднялась и, держа за руку внучку, направилась в кухню, — вы же не артисты.
— Вот именно… — проводив взглядом свекровь, Вера подошла к стоящему в углу трельяжу. Поправив причёску, одёрнула приталенную блузку и повернулась боком, — Где уж нам…
— Вер… — Люба шёпотом позвала сестру, — Ну, что, мы пойдём к ним?.. Давай, как будто Серёгу домой звать… А?
— Да зачем тебе?! — так же шёпотом, но в сердцах, спросила Вера, — Ты что, на эту обезьяну в ютубе не насмотрелась?!
— Ну, Вер…
— Не пойду, — сестра сердито покачала головой, — прости, Любаша, но я не пойду.
Обиженно нахмурив брови, Люба закинула ногу на ногу. Единственное, что отвлекало её сейчас от личной драмы, это план, который она хотела воплотить в жизнь… Одним из пунктов этого плана было личное свидание с Морозовой. Она сама не знала, зачем ей это нужно — понятное дело, что никаких разговоров на тему «я тоже умею петь», заводить было нельзя, но она чувствовала, что ей нужно увидеть живую «звезду»… Может, даже прикоснуться — случайно или нарочно, пожав руку на прощание, например… Она просто знала, что это ей нужно.
— Ой, какая же я растяпа!.. — как будто прочитав её мысли, Ольга вышла из кухни с каким-то свёртком в руках, — Свете-то я травку и не отдала, забыла! Валерину отдала, а Светину… И они уже не придут — ключи мне принесли, мы и попрощались… Вот я растяпа!.. Придётся Серёжке звонить, чтобы прибежал.
— Давайте, я отнесу, — Люба вскочила и решительно протянула руку, — давайте!..
— Ой, Любушка, моя ты золотая… — Ольга охотно отдала свёрток, — сбегай, отнеси, а я пока на стол накрою, у меня сегодня вареники и с творогом, и с картошкой, и с капустой!.. Хотела Свету с Валерой угостить, да они сказали, что уже позавтракали, а с собой брать отказались…
…Вблизи «звезда» оказалась обыкновенной девушкой — назвать её женщиной, даже молодой, у Любы не хватило бы духу — та, действительно, выглядела очень юно для своих лет. Судя по тому, что Наталья была одноклассницей Сергея, ей было двадцать три или двадцать четыре года, но открытое, какое-то детское выражение лица делало её совсем молоденькой. Вопреки представлениям Любаши о повседневной жизни «звёзд», Наталья была без макияжа, одетая в простую курточку и с повязанным на голове цветастым платком.
Видимо, девушка одевалась наспех — Люба застала её во дворе, когда подходила к дому Валерия и Светланы. Запрокинув голову, Наталья смотрела из-под руки на верх стены большого деревянного, крашеного светло-зелёной краской, дома. Там, у самой крыши, стоя на лестнице, молодой мужчина снимал спутниковую антенну, прикреплённую к стене.
— Дима, осторожнее!.. — девушка с тревогой смотрела за его манипуляциями.
— Да не бойся, не упадёт! — выйдя из дома, другой мужчина, постарше, судя по всему, отец, весело присоединился к дочери, — Лестница крепкая, сам делал!
Люба узнала его — это и был Валерий… Она видела его на свадьбе Веры и Сергея в качестве гостя.
— Пап, я не про лестницу, — Наталья укоризненно посмотрела на отца, — я про руки. Ему нельзя травмировать руки.
— Да всё уже, — подал голос парень, держа в вытянутой руке «тарелку», — снял. Зря вы, Валерий Фёдорович, тарелку забираете. Пусть бы тут висела, а дома сейчас телевизор и не нужен. Включили компьютер — и все новости у вас перед глазами, какие хотите!
— Это для вас компьютер… А нам главное — телевизор, — Валерий добродушно усмехнулся, — и чтобы диван и пульт в руке!
— Дим, лучше не спорь, — рассмеявшись, девушка махнула рукой, — папа сказал, тарелку в машину, значит, тарелку — в машину! И хорошо, что до отъезда про неё вспомнили, а то пришлось бы возвращаться.
— Здравствуйте! — немного замешкавшись, пока хозяева переговаривались между собой, Люба, наконец, решилась поздороваться, — А мне бы Светлану Петровну…
— Здрасьте, — Валерий удивлённо посмотрел на стоящую за калиткой гостью, — сейчас позову…
