Вместо знаний и связанной с ними способности к их творческой интерпретации и инновационной деятельности на их основе, «современное содержание образования» состоит в том, чтобы только использовать достигнутое и имеющееся в интересах личной карьеры, работая на руководство корпорации, не утруждая себя самостоятельной мыслительной деятельностью («современный способ организации мыслительной работы человека»), каковая становится в «новой парадигме» подозрительной и опасной.
«Компетентность» и «дееспособность» – качества, которыми измеряется ценность исполнителя или руководителя уже налаженного предприятия. Ценность же новатора измеряется категориями создания новых отраслей деятельности и новых областей знания, равно как и методов их реализации и трансляции.
Популярный в Интернете анекдот-быль о девушке-менеджере по продажам мебели, считавшей, что в метре содержится 60 сантиметров, стал хорошей иллюстрацией той порочности, до которой уже дошло наше высшее, особенно экономическое образование в своей дробности и узкой специализации…»
Итак, реформирование русского образования при Путине отдали Фурсенко и его банде прозападных либералов. До Фурсенко был другой министр – Филиппов, и гнул он все ту же линию.
Смысл всех этих «реформ»: уничтожить гимназическую, универсалистскую традицию средней школы, что русские создали в Российской империи и, несколько видоизменив, сохранили в русско-советской школе ХХ века. Извести русскую традицию высшего образования, готовящего человека с широчайшим кругозором, способного решать сложные задачи и осваивать новые виды деятельности. Именно эти традиции обеспечивали нам возможность решать грандиозные задачи, встававшие перед страной в ХХ столетии. Именно они обеспечили превращение России-СССР в ведущую научно-техническую державу и ее ракетно-ядерный прорыв. Именно благодаря сей традиции русские ученые и конструкторы с распростертыми объятиями встречаются на Западе, когда уезжают туда работать.
«С Джимми все в порядке. Он умен, всегда готов работать, к тому же делает большие успехи, насколько я могу судить. Но, к сожалению, есть ли в мире что-нибудь глупее, чем британская система университетского образования?!
<…> Когда Джим рассказывает мне о том, чем он занимается или чем занимаются дочери Ньюнхэмов, а также чем ему запрещается заниматься, что все сводится к получению отрывочных знаний лишь в одной узкой области науки, я действительно не могу не испытывать впечатления, что передо мной находится какой-то средневековый студент. Ни физики, ни химии, ни астрономии, ни теории теплоты, ни теории света и электричества, ни теории упругости, ни высших разделов геометрии, ни статики и динамики. <…>
Мы все это изучали в Санкт-Петербурге…»
Это – отрывок из письма графа Кропоткина своему британскому другу, что он написал в 1903 г. Профессор В.Н. Сойферт приводит ее в своей статье «Уникальность российского образования», опубликованной еще в 1995–1996 гг. в «Соросов-ском образовательном журнале».
«…Подавляющее же большинство учебных учреждений западных стран плавало в море посредственности. Классическое гимназическое образование в России выделяли уникальные особенности: естественные науки, включая математику, преподавали в них на высоком уровне, а классические и современные языки – на исключительно высоком.
Гимназисты были обязаны выполнять задания так называемых экстемпоралиев, то есть должны были в классах, без предварительной подготовки, переводить тексты с латыни и греческого на русский и обратно. Такой уровень означал, что в будущем бывшие гимназисты могли легко освоить любой европейский язык, и это стало характерным для большинства российских интеллектуалов. А обучение всех гимназистов и в Москве, и в Тобольске, и в Одессе классическим языкам и одновременно двум европейским языкам (да еще и на примерно одинаковом уровне) открывало оканчивающим гимназии дорогу в мир вообще и в мир науки и культуры в частности. Все это позволило России к концу XIX века почти что рывком войти в число самых развитых промышленно, культурно и научно стран мира…» – писал Сойферт.
