— Простите, девушка...
«Заблудился», — подумала она, окинув взглядом его сутулую фигуру в поношенном пальто-пуховике.
— Мы не могли с вами где-то встречаться? — вкрадчиво осведомился он. — Вы так на меня сейчас посмотрели...
«Все ясно. Уличный ловелас».
— Как я на вас посмотрела?
— Так. — Он неопределенно махнул рукой. — Меня зовут Венедикт Андреич, а вас?
— Видите ли, Венедикт Андреич, — произнесла Катя громко, — я как раз обдумываю, как мне отправить на тот свет одного типа. Вы на него поразительно похожи. Смерть в виде несчастного случая в метро — как раз то, что надо. А вон и поезд идет.
Венедикт Андреич пугливо отскочил от края платформы и засеменил прочь, поминутно оглядываясь на Катю.
«Ну почему я его отшила? — думала она. — Потому что он одет недостаточно модно. Кейс не солидный. Из дешевых. А вот было бы на нем пальто за пятьсот долларов, может быть, тогда я и вспомнила, где именно мы с ним „встречались“. По одежке судишь, матушка, по одежке... А может, у него добрая душа и честное рыцарское сердце? — Она хмыкнула. — У субъектов с такой щучьей рожей и таким взглядом сердец, да еще рыцарских, не бывает. Он либо гулливый муж, почуявший весну, либо засидевшийся в девках холостяк из сорокалетних маменьких сынков».
Интервью со спецназовцем было закончено к вечеру. Катя отстучала его на машинке и положила в папку. Итак, завтра можно со спокойной душой ехать в Каменск.
Перед поездкой она все же решила позвонить Кравченко, а заодно и Князю. Вадим покинул ее еще в воскресенье. Он ехал встречать голландского гостя своего Чучела. Телефон его до сих пор молчал. Но Князь оказался дома.
— Сереж, привет, где ты пропадаешь? Тут столько всего случилось! — затараторила Катя.
Она быстро рассказала ему о сводке, смерти Красильниковой, стройке, вечере куртуазников и Лавровском — Пьеро. Князь молча дышал в трубку.
— Ты оглох, что ли? — не выдержала Катя.
— Меня тошнит, — томно и хрипло ответил Мещерский. — Я отравился.
— Боже, чем? — Катя, не удержавшись, хихикнула. — Чем ты отравился? Колбасой, что ли?
— Мидиями, — простонал Князь. — Я купил их в такой маленькой стеклянной баночке. Они синенькие, гады, безвкусные.
— Зачем ты ешь эту дрянь? Ты что, японец?
— Я должен привыкать. В экспедиции нам придется питаться самой разнообразной пищей, в том числе и моллюсками, и земляными орехами, и личинками, и яйцами муравьев...
— Прекрати! — взмолилась Катя. — Иначе меня тоже стошнит. Слушай меня, Князь, внимательно: разведи себе марганцовки. Выпей литр, а лучше — полтора литра. И два пальца в рот — понял меня?
Князь как-то неопределенно ухнул и бросил трубку. Через час он позвонил ей сам.
— Катенька, это я.
— Ну что, легче стало?
— Относительно. Так ты, значит, с Кравченко была в «Стойле Пегаса», я не ослышался?
— Нет, Сережа. Этот Лавровский мне нужен был дозареза, — нежно замурлыкала Катя.
Князь Мещерский был существом ранимым, с ним надо было беседовать как можно тактичнее.
— С этим мужланом! Что он смыслит в хорошей поэзии? — Мещерский возмущенно повысил голос. — А почему ты не связалась со мной?
— Я пыталась, Сереженька. Но тебя все время не было.
— Ах да, я тебе потом расскажу. Дело, кажется, на мази. — Голос Мещерского повеселел. — А ты знаешь, Кравченко позвонил мне в пятницу и стал настойчиво приглашать в баню. А там как бы между прочим сообщил, что ты купила себе туфли с девятисантиметровыми каблуками. Это правда?
— Правда. — Катя изобразила в голосе полное раскаяние. Интересно, откуда Вадька узнал про туфли? Она их ему не показывала. И даже каблуки успел измерить — кагэбэшник окаянный! Наш пострел везде поспел.
— Но как же это возможно? — вознегодовал Князь. — Девять сантиметров — это же... В тебе будет больше ста восьмидесяти, а во мне... Что скажут люди, увидев такую пару?
— Сейчас модно, Сереженька. Платформа и высокий толстый каблук снова вернулись. В девяносто шестом начался кардинальный поворот в сторону увеличения высоты...
— Мне от этого не легче, — хмыкнул Мещерский.
— А ты посмотри на кабаре-дуэт «Академия».
— И что хорошего?
— И ничего плохого. Даже пикантно.
— Да? — Мещерский колебался. — В общем, мне надо тебе много рассказать, Катенька. Ты мой самый мудрый дружочек. Когда увидимся?
