Наверное, я все-таки задремала, убаюканная исходящим от пепла теплом. И вдруг краем сознания я даже не услышала, а скорее почувствовала тихое деликатное: «Крак!» Я мгновенно проснулась и бросилась разгребать серый пепел. Мои шумные хлопоты разбудили Ребекку и Беонира, которые вскочили, отбросили плащи и схватились за оружие, готовые в любой момент прийти мне на выручку, если понадобится.
И вот я уже держала в ладонях яйцо, пожирая его нетерпеливым взглядом. Раздалось повторное «крак», и по поверхности скорлупы побежали мельчайшие трещинки, все расширяющиеся и увеличивающиеся. Мы затаили дыхание, понимая, что сейчас наконец-то узнаем, с кем именно я нянчилась все эти дни. Треугольный кусочек скорлупы отпал, образовав крохотное отверстие… Первым из яйца показалось тонкое, почти прозрачное крылышко, потом второе, а затем из отверстия высунулась маленькая птичья головка с крошечными, миндалевидно-вытянутыми глазками и острым, воинственно загнутым книзу клювиком.
– Мантикора! – радостно выпалил Беонир, вскакивая на ноги. – Это было яйцо мантикоры!
Но я уже и сама догадалась, кто находится передо мной. Я осторожно разломила остатки скорлупы, освобождая новорожденное чудо, и вытянула чуть дрожащую руку, намереваясь погладить волшебное создание, предлагая ему свою дружбу и покровительство. Но, похоже, птенец мантикоры уже сам принял нужное решение, потому что неуклюже и очень деловито потопал ко мне, мелко перебирая кошачьими лапками и издавая требовательный писк. Он клювиком ухватил меня за палец и замер, успокоившись, словно нашел потерянную мать. Я осторожно погладила его головку, покрытую белоснежными перышками, и почувствовала, что сейчас расплачусь от счастья. Мантикора! У меня есть мантикора!
Видимо, я произнесла это вслух, потому что мои друзья вышли из оцепенения, весело засмеялись и побросали мечи.
– Хорошо, что не тарантук! – не преминула съязвить Ребекка. – А знаешь, ему ведь потребуется имя.
– Белая мантикора! – мечтательно произнес Беонир. – Считается, что именно такие и уносят на небо души умерших праведников…
– И это – девочка! – уверенно сказала я. – Я чувствую!
– Ну да, ведь старик-старьевщик тоже говорил про яйцо «она»! – напомнил Беонир, обладающий на редкость хорошей памятью.
– Тьфу ты, еще одна баба в нашей компании! – сердито поморщилась воительница. – М-да…
– Беонир, а ты случайно не знаешь, как по староэльфийски будет «надежда»? Кажется, мифрил? – спросила я, вспомнив предсказание Лорейны.
– Э-э-э… – на секунду растерялся ниуэ. – Точно мифрил, если, конечно, мне не изменяет память.
– Ну вот, решено, я назову тебя Мифрил! – торжественно объявила я, а малышка-мантикора тут же согласно пискнула и уснула, доверчиво положив голову мне на ладонь…
Утро еще только занималось в небе, окрашивая его в нежно-розовый цвет. Ребекка, Беонир и Мифрил спали так сладко и крепко, как умеют спать только безупречно чистые душой существа, не отягощенные грехами или муками совести. Не спала одна лишь я, озабоченная нелегкими думами о трудностях ожидающего нас пути. Итак, мне суждено совершить еще очень многое: найти пламя дракона, силу ветра и свежесть моря, а также отыскать утерянный Колокол Судьбы. Я должна пройти еще через четыре испытания и вернуться в Блентайр. Я очень надеюсь на то, что сумею встретиться со своими родственниками – Полуночными эльфами, и восстановлю мир между всеми народами Лаганахара, научив их жить по законам добрососедства, взаимопомощи и равенства. А еще я ни за что не откажусь от своих уже намеченных планов, но притом обязательно поквитаюсь с жестокой богиней Банрах и верну Ардена!
Я склонила голову, прислушиваясь к песне, которую пела мне раковина, укрепляя мою веру в собственные силы.
Мы все конечны в мире этом,
Померкла вера в чудеса,
Любовь давно здесь под запретом,
И россыпь звезд перед рассветом
Не озаряет небеса.
Тут не живут добро и жалость,
Нет места песням и стихам,
А если в людях и осталась
От прежних чувств такая малость,
То и ее сведут к грехам.
Я знаю, как звезда уходит,
Как исчезает в никуда,
Она любовь с собой уводит,
