Смида зло рассмеялся. Это надо понимать как «самостоятельность» Словацкого государства и особое доверие к нему Гитлера. Словакам внушают, что их самый лютый враг — Россия. Однако трудно поколебать веками привитое уважение к русским. Пришлось тисовским идеологам выкручиваться. Священник Тисо начал, а за ним со всех церковных кафедр понеслось, что словаки вовсе не против русских, таких же славян, они против сатаны, вышедшего из пекла, — большевизма. А поскольку каждый русский большевик — то он сатана. И словак, если он отказывается идти в бой против русского, тоже сатана, и его надо уничтожать как врага государства…
Четыре состава подпольного ЦК Компартии Словакии за эти годы разгромлены охранкой. В Восточной Словакии свирепствует военная контрразведка. Тюрьмы переполнены, и сидят там не только коммунисты, но много вчерашних солдат, побывавших на Восточном фронте. Они видели Россию своими глазами, знают, за что воюют и умирают русские, и знают, что несет славянам новый фашистский порядок. Усиление репрессий вызвало усиление сопротивления. Создан пятый подпольный ЦК. И снова начались действия против жандармов, полицейских. Люди уходят от преследований в горы, к ним присоединяются бежавшие из тюрем, лагерей, дезертиры из словацкого войска. В горах появились партизанские отряды. Ситуация в стране очень близка к взрыву, особенно теперь, когда Красная Армия вышла к границам Словакии.
— Мы очень хотим внести свой вклад в антифашистскую борьбу, — закончил Ян, — но у нас есть свои особенности и свои сложности в этой борьбе, не разобравшись в которых вам трудно будет помочь нам.
— Какие же это сложности?
Егоров приготовился слушать, но Смида не торопился отвечать. Нелегко объяснить свою беду, если знаешь, что чужая беда больше. Он долго возился с самокруткой.
— Судруг Егоров, с тех пор как партия поручила мне связаться с партизанскими отрядами, здесь, в горах, я часто разговаривал с русскими, бежавшими из плена в горы. Это очень смелые люди, а ненависть их к врагу не знает предела. Я старался понять их фанатическую ненависть к гитлеровцам и спрашивал их об этом. Они мне отвечали: а как же может быть иначе, если враг ворвался в наш дом и разоряет его, убивает стариков и детей, позорит женщин, уводит в рабство сыновей? Вот вы у себя в России говорите: все, кто пришел к нам на землю с оружием, от оружия и погибнет. Так?
Егорову показалась забавной попытка Смиды по-своему истолковать слова Александра Невского.
— Так.
Ян оживился. Он надеялся, что Егоров его сразу поймет.
— У нас этого нет. Словакия не оккупирована. Она союзница гитлеровской Германии, и ее войско участвует в оккупации вашей страны.
Егоров подумал: «Какие вы оккупанты! Сколько твоих земляков перешло к нашим партизанам».
— В вашей войне вы воюете вместе — регулярное войско и партизаны. Так? — Смида развивал какую-то свою, пока непонятную Алексею мысль.
— Не только, — возразил Егоров. — Есть еще рабочие и крестьяне, много других людей, у которых нет оружия в руках, но они тоже воюют, своим трудом. Весь народ воюет.
— Вот видите, судруг Егоров. Все вы вместе, и враг у вас один. А у нас не так. Тисо, продав Словакию Гитлеру, пляшет под его музыку. Это дуэт двух наших врагов: внутреннего и внешнего. Католическая церковь именем бога освящает эту преступную связь. Открыто разоблачать церковь мы не можем, она имеет огромное влияние на массы. Тут мы скорее потеряем людей, чем приобретем. У Тисо многочисленные отряды глинковской гвардии, жандармерия, полиция, к нему всегда придет на помощь его хозяин — гитлеровская Германия. И все же мы хотим вместе с вами нанести удар и по тем, и по другим. Для этого нам надо прежде всего привлечь на свою сторону словацкое войско.
— Вы надеетесь привлечь армию на сторону повстанцев?
— Больше того, войско мы считаем главной вооруженной силой восстания. Армия фашистской Словакии станет повстанческой армией.
— Ну что ж, — задумчиво произнес Алексей Егоров. — Это отлично, если обученная и обстрелянная армия повернет оружие против фашистов. И у вас есть офицеры, которые поведут солдат против своего правительства и Гитлера?
