Комендантская служба готовила под старым раскидистым дубом «зал заседаний», срочно сколачивая у могучего ствола дощатый стол.
Около полудня, когда съехались все, кого вызывали и ждали, к столу подошли члены бюро подпольного Волынского обкома партии, генерал Федоров, комиссар Дружинин, комиссар батальона Михайлов, комбат Лысенко. Приглашенные командиры и партийные работники рассаживались на теплой пожухлой траве.
У командира соединения было хорошее настроение. Красная Армия гнала фашистов к Днепру, все уже становилась горестная полоса оккупированной врагом советской земли, все меньше километров между Большой землей и партизанским краем на Волыни. Федоров оглядел присутствующих.
— Вот смотрю я на вас нынешних, таких возмужалых, суровых и красивых, и вспоминаю прошлую осень и нас, какими мы были, когда уходили с Черниговщины, с Софиевских дач, оставив раненых в непроходимых болотах на попечение врачам. Сердце разрывалось от жалости к ним, и ненависть к врагу клокотала в груди. Помню, оторвавшись от карателей, мы остановились на отдых за железной дорогой Гомель — Брянск в лесу, в гостях у командира разведывательного отряда, перешедшего фронт, капитана Кравченко. Не забыл, Федор Иосифович? — обратился он к командиру шестого батальона майору Кравченко, который, улыбнувшись, кивнул головой. — До железной дороги рукой подать. Лежу я у костерочка на траве, приложившись ухом к земле, и слушаю, как дрожит земля под тяжестью идущих один за другим эшелонов. Я ведь знал, что торопились они к Волге, к Сталинграду. И такая злость во мне поднялась! Вот бы, думаю, рвануть к чертовой матери эту нечисть, чтобы только щепки в небо. Но висели тогда у нас на плечах каратели, и пусты были подсумки. Приходилось думать не о диверсиях, а о том, как уйти от погони. Оставить же просто так железную дорогу мы не могли и решили с Федором Иосифовичем, что займутся ею наши подрывники-диверсанты во главе с отчаянным Григорием Васильевичем Балицким.
Балицкий, приехавший на заседание обкома при всем параде — в гимнастерке с погонами и в орденах, — сидел по другую сторону президиума на траве и искоса посматривал на Алексея Егорова, который с недоумением слушал похвалы генерала Федорова в адрес лихого комбата.
— За два осенних месяца сорок второго года, — продолжал генерал, — группа Балицкого, разумеется с помощью Кравченко, пустила под откос тринадцать воинских эшелонов врага, чем немало помогла защитникам Сталинграда. — Алексей Федорович остановился и оглядел присутствующих. — Вы небось голову ломаете, к чему это я ударился в воспоминания? Так ведь? А вот к чему. Успех объединенной группы Балицкого — Кравченко уже тогда навел на мысль, что опытные подрывники под прикрытием партизанских отрядов способны вывести из строя целые дороги. Оказалось, не одни мы так думали. В штабе партизанского движения эту идею не только вынашивали, но и проверяли минувшей зимой под Брянском. А для нас она воплотилась в операцию «Ковельский узел».
Федоров вышел из-за стола и приблизился к слушателям, старавшимся не пропустить ни слова.
— Нам оказали огромное доверие, поручив вывести из строя один из важнейших железнодорожных узлов врага во время сражения Красной Армии под Курском. Для этого нас обеспечили новой подрывной техникой, в корне меняющей тактику диверсионной работы и ее масштабы.
Федоров подчеркнул, что впервые так отчетливо партизаны взаимодействуют с Красной Армией, ведущей наступление на фронтах, похвалил действия батальонов трех Федоров: Лысенко, Тарасенко и Кравченко. Партизаны этих отрядов практически закрыли Ковельский узел, сократив движение поездов на своих участках в десять раз.
— Шестьдесят поездов ежедневно проходило по линии Ковель — Сарны до начала операции, а теперь лишь пять-шесть поездов в сутки и то со скоростью пешехода.
Партизаны аплодировали трем Федорам. Когда же Алексей Федорович зачитал поздравление ЦК Компартии Украины, высоко оценивающего диверсионную работу партизанского соединения, все дружно закричали «ура».
Генерал нетерпеливо поднял руку, требуя тишины.
— Вот вы сейчас аплодировали троим комбатам, словно они артисты какие. А их заслуга прежде всего в железной дисциплине и беспрекословном выполнении плана операции. Вы думаете, немцы отчаялись и отказались от мысли пользоваться железной дорогой? Ничего подобного. Они искали и отыскали лазейку. Движение продолжается на линии Ковель — Ровно, на участке батальона Балицкого. Почему так произошло? Да потому, — продолжал Федоров, — что Григорий Васильевич не оценил новое вооружение, не принял новую тактику. Он по-прежнему выходит на линию эффектно, с шумом и, подорвав поезд, штурмует его, завязывая бой с охраной, неся неоправданные потери. Зато у него трофеи и видимая победа. А пока батальон упивается успехом, враг спешит пропустить свои поезда по линии…
