По просьбе Федорова начальник штаба изложил основные моменты плана. Егоров знал план хорошо — они вместе с Рвановым ломали голову над ним. В отличие от прежней тактики кратковременных выходов диверсионных групп к дороге и последующего «отскока» после выполнения задания, план предусматривал «посадить» по батальону с группой минеров на каждое из направлений железной дороги Ковельского узла. Они становились хозяевами участка и отвечали за него, добиваясь прекращения на нем движения вражеских поездов.
Алексей задумался. Словно издалека доносились до него слова Рванова об организации взаимодействия батальонов и обеспечении боевой работы. Раздумья прервал Федоров.
— Товарищ Егоров, подрывники готовы к выполнению предложенного плана?
— Минноподрывные группы созданы во всех батальонах и готовы к выходу в свои районы вместе с батальонами. Остается перед массовой постановкой проверить новую мину в боевых условиях. Прошу разрешить эту работу провести мне лично с группой минеров роты Садиленко. Дело-то новое. К тому же хотел бы взять на пробное минирование командиров диверсионных групп батальонов.
Федоров посмотрел на Дружинина и Рванова. Те в знак согласия кивнули головами.
— Сколько времени вам понадобится на пробное минирование?
— Суток пять-шесть.
— Много. Даю от силы трое суток. И не теряйте времени, выходите сегодня же.
Через два часа колонна минеров вышла из Лесограда на юг, на линию Ковель — Сарны, в район села Маневичи. Там должен быть нанесен первый удар.
Колонна получилась большая. Решив одновременно поставить пятьдесят мин, Егоров вынужден был взять с собой почти полтонны взрывчатки и прочее имущество подрывников. Все это было уложено на пять подвод, по числу боевых групп, во главе которых стояли такие асы, как Клоков, Резуто, Мыльников, Садиленко и Денисов. С первым отрядом на минирование отправлялись опытные минеры Павлов, Василий Кузнецов — Чалдон, как его звали друзья, — Павел Строганов, его тезка Павел Медяный с женой Ниной. В каждую группу входило пять подрывников. С отрядом шла медсестра и связисты с радиостанцией.
Впереди шел батальон Лысенко, поэтому Егоров решил не выдвигать дозоров, а быстрее двигаться к базе батальона, штаб которого должен расположиться где-то возле села Серхово.
Егоров ехал на первой повозке с проводником Колей Слопачком. Лошадь неторопливо тащила тяжело нагруженную повозку. Дорога вилась среди зарослей ольхи. Из чащи тянуло застоявшейся сыростью. Запущенный лес, заросший густым подлеском, с поваленными бурей трухлявыми стволами деревьев, выглядел диким. В сухих местах кое-где попадались старые военные погосты времен первой мировой войны. Тогда на Стоходе шли тяжелые бои, и много русских солдат покоилось под покосившимися над братскими могилами крестами.
Коля Слопачок без умолку рассказывал, как хорошо тут было до войны. Он из Маневичей, а сюда хаживал с матерью по грибы и ягоды.
— Хочется домой? — спросил Егоров.
— Хочется, да нельзя. Я четыре раза убегал из эшелона — в Германию отправляли. Теперь меня полицаи запомнили, голову оторвут, если поймают.
Уже в сумерки догнали батальон Лысенко в Серхово. Вместе с ним определили участки каждой группе минеров, закрепили за ними автоматчиков для прикрытия. Подрывники забрали взрывчатку с повозок и растаяли во тьме. Нет, сегодня они еще не будут ставить мины, а только разведают свои участки. Из засад, с деревьев они будут внимательно наблюдать за противником ночь и день, чтобы следующей ночью заложить под рельсы мины.
Лишь двое — Всеволод Клоков и Владимир Павлов — пойдут минировать сегодня, как только вернется проводник. Им доверено поставить пробную мину. Это будет последний экзамен новой мине.
Егоров волновался, пожалуй, больше самих минеров, и руки его предательски дрожали, когда он помогал ребятам снарядить мину. По всем расчетам, она должна сработать рано утром, часов в семь-восемь, на виду у всех.
— Пора, товарищ старший лейтенант? — тронул Егорова за рукав старший группы — Клоков.
— Пора, — сдерживая неожиданно охватившую его нервную дрожь, ответил Егоров. — В добрый час.
