— Есть всех позвать! — И побежал вдоль землянок, громко крича: — Все к командиру роты, на майдан!
— Почему майдан? — наклонившись к Садиленко, тихо спросил Егоров.
— Это мы так площадку эту назвали, — смутившись, ответил Садиленко. — Мы же на Украине.
Егоров покачал головой, но ничего не сказал.
— Володя Павлов — один из лучших подрывников, — кивнув вслед дежурному, пояснил Садиленко Егорову. — С сорок второго в отряде. До войны в институте на инженера учился, а теперь в подрывниках ходит. Храбрый и смекалистый парень. Имеет на счету свои эшелоны. Володька и разведчик неплохой. Если «язык» нужен — из-под земли достанет. Не раз слышал похвалу от самого генерала. Или неправду говорю, Всеволод? — усмехаясь, обернулся он к Клокову, ладившему себе толстую цигарку.
— Да, — односложно ответил тот. Потом спохватился и добавил: — Надежный парень.
Егоров от Федорова уже знал, что Всеволод Клоков, как и Садиленко, попал в соединение осенью сорок первого года. Этот минер уже давно стал примером героизма, мужества и выдержки. Не было случая, чтобы он не выполнил боевой задачи. Подрывники называли Всеволода везучим и охотно ходили с ним на задания, зная, сколько у него умения и изобретательности и что с ним не пропадешь.
Федоров вчера с увлечением рассказывал о нем. Инженер. По окончании Томского института железнодорожного транспорта, имея право на броню, добровольно пошел на финскую. Правда, повоевать не успел — пока доехали, состоялось перемирие. Но в Томск Клоков больше не вернулся. Остался служить срочную в артиллерийском полку.
Великая Отечественная война застала его на самой границе. Уже в первые минуты после тревоги открыли огонь и стреляли по вражеским солдатам, прущим через пограничную реку на понтонах. Кончились снаряды, отошли, потом снова бились, а когда разрывом снаряда перебило ось лафета и пушка «обезножела» — сняли с нее замок и утопили в болоте. А в казенник тогда Клоков сунул противотанковую гранату. Это был, как он говорил, его первый шаг на поприще подрывника. А потом долгий выход из окружения — по лесам и болотам, ночными проселками…
Невидный собой, Всеволод ничем не выделялся среди других. Но это только на первый взгляд. Под неторопливыми его движениями скрывались сдержанность и вдумчивость. Скажи ему, что требуется, он все детально обмозгует, а потом в огонь и в воду пойдет, сделает возможное и невозможное, а задание выполнит.
Через несколько минут собрались все подрывники. Одеты по-разному. Одни в поношенном военном обмундировании, другие в трофейном или своем, домашнем, но зато у всех шапки перерезаны красными ленточками — партизанский знак.
Окружив стол, минеры беззастенчиво разглядывали новое начальство. Егоров чувствовал на себе эти взгляды, ему было неловко, но он понимал и прощал этот интерес. Ведь он для них «варяг», присланный высшим партизанским штабом. А в соединении есть свои заслуженные партизанские командиры, которых эти люди, стоявшие вокруг стола, не раз видели в бою. Ну, чем хуже, к примеру, смелый и опытный подрывник Алексей Садиленко, их командир? Тоже, как и Егоров, старший лейтенант, но завоевавший это звание у них на глазах, вот уже полтора года деливший с ними на равных радости и невзгоды. Алексей видел, как они рассматривали его новую, с иголочки, форму и о чем-то перешептывались. Судя по всему, здесь привыкли встречать не по одежке.
Однако смотрины затягивались. Алексей поднялся из-за стола, поправил портупею, одернул гимнастерку.
— Познакомимся, товарищи. Командир роты уже представил меня, но не все тут были, так я повторю: я заместитель командира соединения по минноподрывной службе, фамилия моя Егоров, а зовут Алексей Семенович.
Он подошел к стройному, ладно скроенному партизану, стоявшему ближе других.
— А вы кто?
— Григорий Мыльников, минер, — выпрямился партизан и поправил кубанку, съехавшую на затылок. — В партизанах с осени сорок первого года, со вчерашнего дня командир взвода.
— Это я знаю, — улыбнулся Егоров, пожимая Мыльникову руку, — по списку я уже со всеми вами знаком.
— Василий Кузнецов, минер, — представился широкоплечий великан и добродушно улыбнулся, забирая в свою необъятную ладонь руку Алексея.
