— Сейчас бы под воду нырнуть, как в дождик на пляже, — неожиданно проговорила Татьяна. — Хотя бы на полметра…
— В такой шторм полметра, пожалуй, маловато будет, — живо откликнулся Андрей Иванович. — Метра бы этак на три-четыре, тогда любые волны не страшны… А идея у Татьяны — хоть куда! Не грех и прислушаться к голосу масс, товарищ руководитель проекта.
— Три-четыре метра тоже маловато будет, — разочаровал их Олег. — Приборы показывают высоту волны пятнадцать метров.
— Сколько? — не поверил Аксенов.
Он подошел к пульту и, наклонившись к самому щиту, стал внимательно всматриваться в показатели приборов и табло.
— Пятнадцать метров, — повторил Олег, отпив. из фляжки глоток чаю и показав рукой на прибор в правом нижнем углу пульта управления.
Андрей Иванович недоверчиво хмыкнул.
— Что-то случилось с электроникой, не иначе, — с явной тревогой в голосе проговорил он. — Ты только посмотри, Олег Викторович, ведь показатель скорости тоже шалит. Поднялся за шестьдесят узлов. Чушь какая-то…
— Я поднял ручку фиксатора скорости на максимальную отметку, — спокойно ответил Олег и тут же пояснил: — Электроника “Семена Гарькавого”, как и его механическая часть, добросовестно выполняет поставленную задачу — в условиях шторма добиться под парусами, которым, как вы знаете, не угрожает набухание и утяжеление от воды, максимально возможной скорости.
— Но тогда за бортом не шторм, а настоящий ураган!
— Скорее всего, так оно и есть. И мы попали в самый его центр. Прямо в чашечку “розы ветров”.
В эту секунду что-то фыркнуло и завизжало под рубкой. “Семен Гарькавый” вздыбился, словно норовистый конь, задирая все выше треугольник своего носа. Паруса и мачты мгновенно исчезли в пазах, а свинцовые балансиры рванулись в крайнее переднее положение.
— Резко переменился ветер, не иначе, — констатировал Аксенов.
— Нет, Андрей Иванович, мы попали в полосу соприкосновения двух встречных волн. Гребень ее достигает высоты двадцатиэтажного дома. Сейчас и правда лучше всего под воду бы нырнуть! — говорил он, всеми силами стараясь в то же время удержать равновесие.
Следующее столкновение двух встречных волн было значительно слабее. Из пазов вытянулись мачты. Тримаран расцвел всеми парусами. Прямо в корму ему дул крепкий и ровный ветер. Но Олег поставил фиксатор скорости на нулевую отметку.
— Хватит. Так и в Турцию недолго заплыть, — показал он Аксенову на шкалу координат.
Аксенов удивленно присвистнул: тримаран находился в самом центре Черного моря — координаты показывали сорок два градуса пятьдесят минут северной широты и тридцать три градуса восточной долготы.
Скоро ураган утих, уносясь дальше на север — к Одессе и Крыму, а здесь снова выглянуло солнце, под слепящими лучами которого заискрилась живым серебром спокойная морская гладь.
Кораблей сопровождения не было видно, но Головченко подтвердил координаты, уточненные по радиопеленгатору двумя сторожевиками.
— Как самочувствие? Как выдержал ураган “Гарькавый”? — перебил разговор знакомый голос Кузьмы Ивановича. — Немедленно двигайтесь на соединение с кораблями сопровождения, а то к вам “на помощь” уже идут два эсминца под турецкими флагами…
— Я не шучу, — подчеркнуто строго проговорил он. — Даже сигнал SOS на точку ваших координат передан в эфир. Так что разворачивайтесь на север. Включайте все двигатели.
Олег не стал ждать повторения команды. Описав довольно широкую дугу, снова став против ветра, который рвался теперь в образовавшуюся атмосферную пустоту, “Семен Гарькавый” со скоростью восемьдесят миль в час помчался строго на север.
В рубку заглянула Таня.
— Мы вполне успеем позавтракать, а скорее всего — пообедать, — сказала она. — У меня все уже на столе.
В приоткрытые иллюминаторы кубрика врывался свежий ветер. “Семен Гарькавый” уверенно преодолевал километры. С завидным аппетитом все трое уписывали за обе щеки жаркое с овощами, приправленное зеленью и перцем.
— Грузинская кухня, — с гордостью похвалила Таня. — Жалко, что чурека нет. Зато на десерт — херсонский арбуз! Остался у меня еще один. Самый большой.
— В Херсоне не мешает пополнить запасы. Сережка очень их уважает, — усмехаясь говорил Аксенов, разрезая своим кортиком хрустящую корку почти пудового великана.
