Звезда бессмертия - страница 124
— Какие-нибудь неприятности?
— Совсем наоборот, дорогой. Новое срочное и весьма… почетное задание.
— Хотя бы намекни.
— Тримаран “Юлия”.
— Опять туда?
В голосе его звучала растерянность.
— Успокойся, дружище. Гораздо ближе. Совсем по соседству. Понимаешь, фестиваль… Это ближе, чем от тебя до Нью-Йорка.
— Кажется, понял. Но ведь до Всемирного фестиваля еще целых три месяца.
— Не дури, Волдимар, — строго посмотрел на него шеф. — Через три часа все узнаешь. Давай-ка, иди собирайся. Не дай бог тебе задержать хоть на минуту “Дуглас-стенд”. До встречи. Сначала — ко мне.
Лицо шефа уплыло с экрана.
“Вот тебе и ужин у Адольфа, — с досадой подумал
Волдимар. — Пожалуй, даже- пообедать по-человечески не успею”.
Сложив ладони рупором, он что есть силы закричал:
— Блек-Бо-о-о-й! Ро-о-зи-и-та-а-а-а!
“Вряд ли услышит”, — подумал и, взяв со стола серебряный колокольчик, пошел было к дому.
Но девушка услышала. Быстро выбравшись из воды, она догнала его, мокрая, запыхавшаяся, с халатиком в руках.
— Что-то случилось?
Миндальные глаза ее смотрели на него с явной тревогой.
— Через час я улетаю. Сейчас пойду к себе соберусь, а ты скажи пани Зосе, чтобы через двадцать минут приготовила что-нибудь поесть поплотнее. И предупреди пана Станислава, чтобы пришел проститься. Да, пусть он распорядится, чтобы на авиаплощадке выставили посадочный знак. Он знает.
— Ой, как досадно, пан Волдимар!
На глазах ее показались слезы.
“Неужели она в самом деле любит меня? Чушь какая-то”.
Он сделал несколько торопливых шагов по направлению к дому, но потом повернулся.
Розитта так и стояла возле столика, медленно застегивая свой голубой халатик. Лицо ее было трогательно печальным. Глаза смотрели вперед, ничего и никого не видя.
Что-то кольнуло его в левой стороне груди. Он с удивлением прислушался к этому странному ощущению беспричинной боли в сердце, которую испытал впервые за тридцать пять лет жизни. Потом машинально сделал несколько шагов к девушке.
Розитта встрепенулась, засветилась вся и подбежала к нему. Еще секунда — и он бы сжал ее в своих объятиях прямо здесь, у дома, на виду у всех… Однако усилием воли Волдимар подавил этот неожиданный для него самого порыв, и бесстрастным, ничего не выражающим тоном произнес:
— Что случилось, Блек-Бой? Почему ты до сих пор не выполняешь моих распоряжений? Передай, пожалуйста, пани Зосе, чтобы стол накрыли в зале. Поняла? Я спущусь туда через двадцать минут.
Она молча кивнула. Лицо ее вдруг стало каменным.
— Да, еще, — достал он из кармана бумажник. — Эти деньги не переводи сразу своим. Пусть останутся пока у тебя, — отсчитал и протянул ей десять стодолларовых банкнот. — Ты славный парень, милый мой Блек-Бой. И если со мной что-либо слу… Я хотел сказать, что ты очень славная девушка, Розитта, и мне жаль сегодня с тобой расставаться…
В половине четвертого он один, без Рамода, вошел в просторный кабинет генерального директора и фактически полного хозяина концерна. Пока шел от дверей к столу по толстому зеленому ковру, напомнившему ему вдруг днепровские плавни, мысленно отметил, что такой чести удостоен впервые.
Навстречу ему поднялся элегантный мужчина лет сорока в легком светло-кофейном костюме спортивного покроя, в кремовой рубашке с открытым воротом. Его серые глаза цепко всматривались в лицо Волдимара.
— Прошу, — не здороваясь, показал он рукой на приоткрытую толстую стальную дверь в правой стороне стены за его столом.
Дверь бесшумно закрылась за ними сама. В небольшой комнате стояла приятная прохлада. Столик. Два мягких вращающихся стула. На столике — зеленая бутылка “Наполеона” [29], розовый сифон с содовой, пепельница, газовая настольная зажигалка, коробка кубинских сигар “Корона”.
— Здесь, мы в абсолютной, я бы сказал, герметической изоляции. Постоянно меняющееся магнитное поле создает помехи для подслушивания самыми совершенными средствами. Курите, — сделал он жест рукой в сторону сигар.
— Благодарю. Не курю.
— Коньяк?
Волдимар кивнул головой.
— Тогда откройте. Мне налейте тоже.
