— Кафе “Манасана”, — прочитал Олег и, взглянув на Каридад, не совсем уверенно попросил: — Может быть, выпьем по чашечке?
— О! — хлопнула та в ладоши. — Это же чудо, как хорошо!
В пустых уютных залах было прохладно. Заказ принесли мгновенно. От маленьких, будто игрушечных чашечек исходил необыкновенный аромат.
— Пить надо маленькими глоточками и очень медленно, — предупредила Каридад.
— Но у меня всего полчашечки, — с ноткой обиды в голосе проговорил Сережа. — Тут и воробышку мало будет.
— Это для тебя на первый раз даже многовато, — усмехнулся Александр Павлович. — Тут, брат-воробышек, вполне взрослая доза. Ее, если разбавить в принятой у нас пропорции, хватит, чтоб два или даже три больших стакана приготовить. Двадцать пять граммов лучших в мире зерен на порцию идет. Понял?
Он наклонился к мальчику, потрепал его вихры.
— Ты, воробышек, и вправду не пей его весь, только попробуй. А потом поищи какую-нибудь посудину, чтобы Джека напоить. Да и бутерброд ему, видимо, не помешает.
Кофе действительно был крепким и очень сладким. Несмотря на маленькую порцию, каждый почувствовал прилив бодрости и какой-то удивительной легкости…
Самолет — знакомый и милый сердцу АН-72 — поднялся в воздух в одиннадцать тридцать. Прошло немного времени, и вот уже они приземлились на аэродроме Гаваны.
Прямо у трапа их ожидал огромный, сверкающий лаком и никелем открытый автомобиль с ослепительно-белым тентом. Однако цвет самой машины распознать было трудно — столько на ней было гирлянд из благоухающих роз и лилий. На радиаторе сверкали два больших переплетенных золотых кольца.
У служебного входа Каридад остановила машину.
— Мы ровно на пять минут, — сказала она и, захватив все три сумки, Татьяну и Олега, исчезла с ними за дверью.
Появились они только через двадцать минут. Всех троих невозможно было узнать. Пышное белоснежное платье, словно морская пена, обнимало стройную фигуру Тани. В волосах — белые лилии. Длинная кружевная, простроченная серебряными нитями и усыпанная белыми розами фата тянется по земле. Сережа выскочил из машины и подхватил этот воистину королевский шлейф. Олег — в светлом фраке, на лацкане которого — чудесная белая лилия. А сама Каридад!
В черных, высоко поднятых волосах сверкает диадема. Через белый кружевной сарафан поблескивает золото парчи. Маленькие белые туфельки сверкают серебром каблучков.
За свадебным автомобилем остановился микроавтобус.
— Все — туда! — скомандовала Каридад. — В первой машине едут невеста, ее паж, дружка и капитан Александре. Остальные, включая жениха, — в автобус…
Проехав мимо небоскребов Ведадо, машины повернули к гавани, вход в которую со стороны Мексиканского залива сторожат старые башни и форты крепостей Ла Кабанья и Эль Морро, спускающиеся своими серыми, выщербленными временем стенами прямо в море, невидимой линией отделяя Мексиканский залив от гавани.
Гордость гаванцев — широкая набережная Малекон — у самого выхода из бухты раздваивается. Один ее рукав, нырнув в тоннель, пробегает под морскими водами и появляется уже на другой стороне бухты в новом качестве и с новым именем. Это авенида Виа Бланка одна из лучших и красивейших дорог Кубы, ведущая в соседний Матансас. Другой рукав у самого въезда в тоннель резко сворачивает вправо и идет стройной тополиной аллеей. Это улица Прадо. Аллея делит ее на две части, отгородившись от потока машин, бегущих по обе ее стороны, каменным барьером и зеленью деревьев. На перекрестках с улицами Колумб и Нептуно покой улицы Прадо сторожат бронзовые львы, под охраной которых здесь с утра до вечера играют дети и отдыхают степенные старики, удобно откинувшись на массивные спинки мраморных скамеек, украшенных тяжелыми бронзовыми виньетками.
Именно здесь, на улице Прадо, у одного из великолепных старинных дворцов Каридад остановила машину. Первым из нее вышел Александр Павлович, подал руку Татьяне, помог ступить на плиты древней мостовой. Со всех сторон посмотреть на молодых сбегались дети. Бросили недоигранными свои партии шахмат и шашек многие старики. Кто-то щелкал фотоаппаратами, застрекотала любительская кинокамера.
