Риппл думала: «Почему он никуда не годится, ничего не смыслит в своем деле? Я так никогда не поступаю в моей работе. Если бы я умела танцевать не лучше, чем он справляется со своим «чинкл-чинкл», мне было бы просто жаль себя».
Водитель добродушно изрек: – Такие вещи случаются. Не стоит вам так расстраиваться из-за того, что вы не попадете в город вовремя. Они обойдутся без вас. Если бы я мог снова завести машину и погнать ее в город с поврежденной коробкой передач! Но это все равно, как если бы вы попробовали танцевать со сломанной ногой. Вы понимаете, что я хочу сказать, мисс? Ничего не поделаешь…
– Но мне необходимо, необходимо! – эти слова замерли на ее устах, холодок глубже проник в сердце. Почему она поддалась своему сумасбродному желанию вырваться за город в день премьеры! Что толкнуло ее на это?
Теперь придется пенять на себя! Она здесь и ничего не может сделать. Для нее, Риппл, пропала премьера.
Сильвия будет танцевать вторую девушку в «Греческой вазе». Кто будет исполнять роль сестры Русалочки? Вероятно, Пандора. Что скажет на все это Мадам?
IV
В Лондоне прима-балерина воскликнула в этот момент: – Что, Риппл нет дома? Вам сказали, куда она ушла? Нет? Никто не знает, где она может быть? Оставьте ей записку, чтобы, как только она появится, шла прямо в театр. Пусть, ни с кем не говоря, поднимется ко мне. Скажите, что это очень спешно…
А Риппл стояла на дороге, беспомощная, рядом с бесполезным автомобилем, и в голове ее засела мысль, мрачная, как падающая на девушку тень придорожных вязов: «Вот само собой все и разрешается; теперь закончится моя сценическая карьера. Это значит, что я выйду замуж за Виктора – у меня больше нет выбора».
Немеркнущий луч вечной надежды блеснул среди этого мрачного отчаяния: «Я не могу пропустить спектакль! Не может быть, чтобы меня постигла такая беда. Что-то должно помочь мне, какое-то чудо…»
Из глубины души выплыли строки, запомнившиеся с детства:
Мольба, высказанная или невысказанная,
Есть искреннее желание души.
Ей вспомнился недавний рассказ Мадам о ее испытании перед комиссией. О том, как она вся сосредоточилась на мысли: «Только бы нога у меня не подвернулась, только бы не подвернулась!»
V
Мадам, беспокойно ворочаясь на диване в своей уборной, кусала губы и в отчаянии спрашивала: – Вы уверены, что они правильно выполнят поручение и пришлют Риппл, как только она вернется? Они знают, что это так спешно?
VI
Водитель сказал Риппл: – Если бы проехал какой-нибудь парень на мотоцикле, мы могли бы послать его в гараж. Может быть, кому-то из нас лучше выйти на большую дорогу: здесь, кажется, никто не проезжает; если хотите, вам лучше пойти, мисс.
– Я пойду, – решила Риппл. – Если здесь действительно нельзя ничего сделать, то я попытаюсь найти выход. Вам лучше остаться на месте: я отыщу гараж.
Ее вышитая зеленым бисером сумка лежала на сиденье такси – ручная сумка, предмет, к которому невольно тянется каждая женщина, прежде чем что-либо предпринять. Будь это расставание с возлюбленным или простой визит, женщина, прежде всего, потянется к своей сумке. Так поступила и Риппл. Затем она повернулась, собираясь уходить. Тогда-то и произошло чудо.
Вдали послышался звук, напоминающий рычание льва.
– О, кто-то едет на мотоциклах! – вскричала Риппл, и сердце ее забилось: – Остановите их! О, остановите их!
VII
В театре балетмейстер, друг Мадам, ломал руки.
– Что я говорил? Что я говорил?! «Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела». Я знал, что произойдет несчастье. Это конец. Моя постановка! Моя «Русалочка»! – Слезы текли по его лицу.
Мадам, лежа на подушках, прошептала на своем родном языке:
– Не волнуйтесь, успокойтесь. Эта девочка будет танцевать вместо меня. Я послала за Риппл. Вы сами говорили, что она хороша, лучшая моя дублерша…
– Но ее здесь нет! Она куда-то уехала! Она со своим возлюбленным. Всегда, всегда, когда женщина нужна, в любой критической ситуации, она оказывается у своего возлюбленного. Ее не найдут, она не придет!
VIII
Шофер стоял посреди дороги. Оба мотоциклиста сбавили скорость и остановились посмотреть, в чем дело. Теперь они, казалось, находились в затруднении.
