– Раз, два, три…
Час за часом, день за днем, неделя за неделей и год за годом эти элементарные упражнения заполняют большую часть ученической жизни балерины. Так протекала и жизнь Риппл. Каждое утро – в холод, дождь, грязь, пробираясь сквозь лондонские туманы и толпы, осаждающие автобусы, ученицы балетной школы стремятся в это строгое, неприветливое место, чтобы снова и снова как можно точнее исполнять указания педагога. Не зная очарования своей профессии, без малейшего одобрения, без возбуждающего ощущения взглядов толпы, без яркого освещения, без эффектного костюма, без того душевного подъема, который дарит театральная атмосфера, они должны скромно, терпеливо и усердно учиться, закладывая фундамент своей работы в будущем. Девушки спешат туда, где беспристрастные зеркала отражают каждое их неправильное движение, туда, где в большом пустом зале звучат слова, понятные профессионалам, которые редко услышишь по ту сторону рампы, где сидят зрители. Публика видит только чарующую картину, составленную из элементов, обозначаемых традиционными балетными терминами.
Не имеет значения, если ученицы чувствуют себя усталыми, если у них болит голова, натерты пальцы на ногах или одеревенели мускулы; если они не успели спокойно позавтракать утром; если они расстроены любовной неудачей или озабочены материальным положением своей семьи – а ведь балетные туфли изнашиваются за неделю и новые стоят восемь шиллингов и шесть пенсов, а обыкновенное трико – два фунта, и даже починка обходится в семь шиллингов; если они содрали себе кожу, выполняя какое-то упражнение; если наступил один из тех дней, когда жизнь кажется такой же темной, каким становится их ученический костюм, если его не стирать и не приводить в порядок каждую неделю; если они упали духом и убеждены, что никогда, никогда даже слабый успех им не улыбнется.
Что бы ни случилось, каждое утро, к десяти часам, девушки обязаны быть на месте, бодрые и точные, как гвардейцы на разводе караула. Они должны выполнить свои упражнения, но не кое-как, не небрежно! Нужно сосредоточить на них все внимание, все усилия. Они должны душой и телом предаться своей профессии. Ежедневно приходится повторять все с начала до полного изнеможения.
Теперь представьте себе только, что значит – быть балериной!
«Это стоит всего!» – думала Риппл Мередит.
Она наслаждалась тем, что ее окружало. Так бывает всегда: одни люди получают удовольствие от тяжелой работы, других она заставляет отказаться от своей мечты. Мечтой Риппл было учиться танцевать в Лондоне. Теперь она достигла этого и не находила занятия однообразными. Ученица месье Н. не считала тяжелыми те условия, которые многим показались бы невыносимыми. Она не замечала, что ведет жизнь молодой монахини или заключенной, не зная никаких развлечений. До восемнадцати лет Риппл, живя в Лондоне, ни разу не была в театре, и это в те времена, когда дети в возрасте Ультимуса уже обсуждали достоинства и недостатки театральных постановок! Она не посещала и дневные дансинги. Риппл была далека от всего этого и, тем не менее, очень счастлива.
Без заметных событий жизнь ее мерно текла между домом спокойной, доброй миссис Тремм, в городском предместье, и школой. В школе Риппл наслаждалась. Между пятнадцатью и шестнадцатью годами девушка выросла. В буквальном смысле это означает, что она достигла последнего дюйма своего роста и что ее гибкая округлая фигура вполне развилась. В переносном смысле Риппл тоже выросла – стала менее эгоцентрична. До своего отъезда из дому она никем глубоко не интересовалась, кроме самой себя – Риппл Мередит, Не считая ее тайного, теперь угасшего влечения к романтическому миру книг, она мало к кому испытывала симпатию. Любовь к матери Риппл считала вполне естественной и не стеснялась ее. Отец и братья? Конечно, она была «влюблена» в них. Но что такое влюбленность в этом возрасте? Когда юный Стив обратился к своей подруге с застенчивой, тщетной мольбой: «Риппл, я не могу, я хочу поцеловать тебя!» – она осталась суровой и холодной, как нераспустившаяся цветочная почка.
