Я осталась ждать в «каюте», а Даррелл ринулся разыскивать помощника. Тем временем дверь каюты напротив отворилась, и оттуда вышла пожилая седовласая дама с термосом в руках. Я вкрадчиво улыбнулась и поздоровалась. Она тоже поздоровалась и представилась:
— Миссис Пирс. Мы с мужем возвращаемся в Буэнос-Айрес.
Я поспешила в свою очередь представиться и сказала, как мы потрясены видом своей обители.
— Не говорите, дорогая. Когда плывешь сюда, еще куда ни шло, потому что в эту сторону не везут иммигрантов, но обратный путь ужасен. Поверьте, мы ни за что не согласились бы путешествовать вот так, но мой бедный супруг — пенсионер, бывший железнодорожник, и билет на хороший пароход стоит куда дороже. Но вы-то почему едете этим классом? Вас не предупредили в транспортном агентстве?
Я рассказала ей, как любезный сотрудник, с которым мы имели дело, расхваливал этот пароход и его удобства, уверил нас, что еще не получал ни одной жалобы от своих клиентов. Миссис Пирс широко улыбнулась.
— Милая девочка, жалоб хватает каждый раз, не столько из-за несчастных иммигрантов, которым все равно, сколько из-за тараканов, из-за обстановки в салоне, где, кстати, подают только пиво, и отвратительной пищи, но хоть бы кто обратил внимание. Вы еще не видели, где приходится спать этим беднягам иммигрантам. Животных так не перевозят, можно подумать, что вернулись времена работорговцев*.
Чистая правда. Нет слов, чтобы описать, как обращались с иммигрантами. Сходство с работорговлей бросалось в глаза, только кандалов не хватало. Полагаю — всей душой надеюсь! — что ныне такая практика прекращена. Дж.Д.
В эту минуту возвратился Даррелл, и лицо его выражало крайнее уныние.
— Извини, Джеки, но все билеты на этот чертов пароход проданы, так что нам придется остаться здесь. Но мне обещали дать знать, если кто-то вернет билет. Надо же мне было свалять дурака и поверить тому типу в агентстве.
Миссис Пирс еще не ушла, я извинилась перед ней и представила Джерри.
— Я понимаю, как вы разочарованы, — сказала она, — но на борту есть несколько англо-аргентинцев, и мы постараемся скрасить вам плавание. К тому же нам предстоят интересные заходы, кое-где будем стоять по два дня, это внесет какое-то разнообразие. Жаль, конечно, что в отличие от нас вам досталась каюта без иллюминатора, так что у вас порой будет очень жарко, но, может быть, в пути кто-нибудь сойдет и вы сможете поменять каюту.
С этими словами она извинилась и ушла, предоставив нам ломать голову над тем, как разместить наши личные вещи.
— Придется отнести все в багажное отделение, — заключил Даррелл.
— Но как же мы сможем, когда понадобится, доставать одежду?
— Тогда и придумаем что-нибудь, а сейчас давай решим, какие чемоданы нам нужны в первую очередь.
С великим трудом, преодолевая сопротивление нашего стюарда, мы переместили большую часть вещей, после чего попытались как-то разместиться в каюте.
Несколько лет спустя мне довелось встретиться с бывшими военнослужащими, на чью долю выпало сомнительное удовольствие в годы войны плавать именно на этом пароходе, и все они дружно выражали свое сочувствие, когда я описывала прелести нашего путешествия. Их удивляло только одно: как это «чертово судно» все еще держится на плаву.
— Не иначе тараканы не дают ему утонуть, — заметил один из них.
По чести, у меня от всего нашего плавания до Буэнос-Айреса остались в памяти только приятные вещи. Все пассажиры, с кем мы общались, были совершенно очаровательные люди, даже те, чьего языка мы не понимали; особенно запомнился веселый эпизод в столовой, когда могучего сложения стюард-испанец с гомосексуальными наклонностями решил поухаживать за Джерри. Давясь от смеха, один наш говорящий по-испански попутчик попытался объяснить любвеобильному господину, что Джерри к нему равнодушен, больше того, англичанин женат, и вот его жена рядом. Однако стюард отказывался этому верить, дескать, у сеньора нет обручального кольца, стало быть, его никак нельзя считать женатым. После долгих уговоров стюард решил, что Джерри просто упрямится. Были потешные сцены и в уборных, особенно в женских, куда постоянно наведывались неграмотные иммигранты мужского пола, которые норовили утащить все сиденья с унитазов, очевидно полагая, что они годятся на красивые рамки для фотографий. В итоге до конца плавания сиденья так и не появлялись.
