— Прочь! Оставьте меня в покое!
Маршал замер.
— Прости? — сказал он. — Ты что-то сказала?
Ворона громко каркнула и перелетела на разбитый телевизор метрах в десяти от «бьюика».
— Погоди! — крикнул ей Маршал. Он чувствовал себя полным идиотом, но был готов поклясться, что птица только что разговаривала. — Я не хотел тебя обидеть.
Он замотал головой. Ерунда какая-то. Он, разумеется, слышал о воронах-пересмешниках, но то были одомашненные птицы, повторяющие заученные слова. Здесь же…
— Прочь! Прочь! Пошли прочь!
В ответ прозвучал взрыв хохота. Маршал выругался сквозь зубы.
Надо же быть таким идиотом! Крики же доносились из-за соседнего холма. Мигом позабыв о птице, Маршал прибавил шагу.
Вскоре Маршал вышел на небольшой пятачок утрамбованной земли, зажатый между двумя валами. Отсюда начиналась грунтовка, ведущая к городу, — старая разбитая дорога, по обочинам заваленная дырявыми автомобильными покрышками. На пятачке стоял новенький черный джип без верха. Такой блестящий и чистый, что среди мусорных куч он выглядел нелепо, как летающая тарелка пришельцев. Рядом были хозяева машины — трое крепких парней лет восемнадцати, коротко стриженные, в модных кожаных куртках.
Один сидел на капоте машины, потягивая пиво из жестяной банки. Остальные ходили вокруг пожилой женщины, тыча в нее новенькими бейсбольными битами. Старуха кружилась на месте, неловко отмахиваясь от нападающих старым зонтиком. Парней это крайне забавляло.
Женщина была одета в древнее подвенечное платье. Сейчас ее одежда превратилась в грязно-серые лохмотья, словно в насмешку украшенные маленькими искусственными розочками. Широкополая шляпка с вуалью съехала на затылок и во все стороны торчали седые волосы, жесткие как прутья. Похоже, это и была та самая Старуха-Невеста.
— Прочь! Пошли прочь! — голос старухи срывался на визг.
Тот, что сидел на капоте, со смехом швырнул в нее полупустой банкой. К счастью — не попал. Банка шмякнулась в грязную лужу.
— Целиться надо, дурень! — крикнул один из нападавших, рыжий парень с косым шрамом через всю щеку: — Учись, блин, пока я жив!
Он прыгнул вперед и ткнул женщину битой под колено. Та упала как подкошенная, продолжая размахивать зонтиком.
— Уходите! Прочь!
Парни дружно заржали.
— Неси бензин! — заорал рыжий. — Будем жечь ведьму!
Его приятелю не требовалось указаний — он уже тащил большую пластиковую канистру. Старуха хотела подняться, но рыжий грубо придавил ее ногой. Он отбросил биту и принялся шарить по карманам.
— Эй! — крикнул Маршал. Он вышел из-за склона и остановился. — Вы что, с ума сошли? Что вы делаете?
Парни обернулись. Красные, разгоряченные лица, глаза, словно подернутые пеленой тумана… Уроды и явно под кайфом. Хуже собак. Маршал сплюнул под ноги.
— Чего надо? — нахмурился рыжий.
Он опустил руку, и Маршал увидел зажатый в кулаке нож с откидным лезвием. Солнце сверкнуло на голубоватой стали. Маршал поморщился: даже оружием назвать стыдно, так — игрушка.
— Да вот, мимо проходил.
— Ну и шел бы дальше, — процедил рыжий. Поигрывая битой, к нему подошел приятель.
— Это что за хлыщ? Может, и его того? Как ведьму? — он загоготал.
— Пусть валит, — сказал рыжий. — Возиться неохота.
— У меня другое предложение, — сказал Маршал. — Я считаю до трех, и если вы будете здесь, — сами виноваты. Раз.
— Не понял, — сказал рыжий. — Типа наехал? Крутой, да?
Он крутанул нож в пальцах. Чудом не уронил.
— Не понял, значит — тупой, — сказал Маршал и вытащил пистолет. — Два.
— Оба-на… — у рыжего отвисла челюсть. Он отступил на шаг. — Чувак, ты… спокойно. Ковбой, блин, что ли?
— У него небось и пушка не заряжена, — сказал тип с битой.
Маршал вздохнул. Смысл разговаривать с идиотами?
— Три.
Он выстрелил в боковое зеркало джипа. Стекло брызнуло в стороны.
Рыжий отпрыгнул назад, поскользнулся и сел в лужу. Разбрызгивая воду, он отполз, нелепо перебирая конечностями, как краб-эпилептик. Его приятель отшвырнул биту и, зажав голову руками, бросился к машине. Третий так и остался стоять, не понимая, что происходит.
— Э-э… — он выронил канистру.
— Продолжаем разговор? — улыбнулся Маршал.
— Чувак, ты это, блин, не нервничай… — задыхаясь, сказал рыжий. — Мы все поняли, уматываем…
