Костя отчего-то смутился. "Собираешься играть мышцами, привлекая внимание незнакомой девушки? Похвально, хоть и несколько по-жлобски. А как насчёт решимости к такой демонстрации?"
"Никак", — ответил он себе честно.
Он лёг на кровать, забросил босые ноги на спинку. Задумчиво намотал на палец бахрому крошечного настенного коврика. Коврик был привезён более двадцати лет назад его отцом из ГДР. Отец служил там в частях советской ракетной ПВО, а демобилизуясь, накупил родным подарков. Всем женщинам привёз такие вот коврики из набойной ткани, всем мужчинам — отличные немецкие фонари на три батареи.
По поводу именно этого коврика отец много лет с неизменной серьёзностью мистифицировал Костю. Он утверждал, что картинка на нем постоянно меняется. На коврике был выткан пасторальный западноевропейский пейзаж: далёкие лесистые горы со стоящим на них замком, дорога, преодолевающая на переднем плане узкий ручеёк по замшелому каменному мостику. Человек с ружьём возле дороги и девушка с полной винограда корзиной на плече возле домика с черепичной крышей. Скачущая по дороге пара пятнистых лошадей, запряжённых в карету с гербом. Охотник и девушка с любопытством смотрят на экипаж. Кучер в высокой шляпе размахивает кнутом.
Отец утверждал, что когда коврик был новеньким, карета едва показалась из ворот замка, девушка обрывала виноград, а охотник, стоя на одном колене, пил горстями воду из ручья. Костя, естественно, не верил. Отец предлагал замерить линейкой взаимное расположение персонажей и сравнить его с тем, которое будет через год. Костя несколько раз измерял, но за время, протекающий от каникул до каникул, успевал забыть дробные значения.
В прошлом году он их записал.
Внутренне усмехаясь, он снял с этажерки тоненький томик Бирса, вытряхнул согнутый пополам тетрадный листок в клетку и целлулоидный школьный угольник. Посмотрим, шепнул он, предвкушая, как сразит в августе папку наповал с фактами в руках. Папка, конечно, начнет трепыхаться, затребует свидетелей… В крайнем случае, попрошу расписаться искусствоведа с балериной, азартно подумал Костя. Чем не повод для знакомства? Отличная мысль! Удачная мысль! Непринуждённое знакомство, то да сё… Ай да я! Каков, оказывается, хитрец и дипломат!
Он приложил угольник к коврику.
Так, кратчайшее расстояние от пера на шляпе охотника до края подола сборщицы винограда составляло год назад восемь сантиметров четыре миллиметра. Из-ме-ряем. Семь сантиметров девять миллиметров. Что за чёрт! А ну-ка, ещё раз. Нет, всё точно — 7,9 см. Полсантиметра разницы!
Должно быть, ошибся в прошлый раз, огорчённо подумал Костя.
Однако расстояние от копыта ближайшей лошади до того же пера на шляпе охотника, выбранного Костей за точку отсчёта, уменьшилось тоже. На целый сантиметр. И сдвинулся кнут возницы. А был ли здесь вот этот камешек, вылетевший из-под колеса кареты? Костя обалдело глядел то на собственноручно начертанные числа, то на дешёвый, низкого качества германский гобелен. "Ну, папка, — подумал Костя, — а ты, оказывается, играешь всерьёз. Никак с бабой Оней сговорился? Исправить карандашные записи не столь уж и сложно, так ведь?"
Он тщательно измерил все расстояния заново, а значения записал шариковой ручкой на тот же листок. Копию спрятал в блокнотик для внезапных мыслей, с которым не расставался. Ещё один экземпляр на листке из блокнота он свернул в трубочку и спрятал в полую ножку кровати; подписи свидетелей на нём не будет, зато и узнать о нём никому не удастся.
Костя надел любимую белоснежную теннисную рубашку, любимые светло-голубые джинсы, свежие бело-голубые носки, причесался и, полный решимости не отступать, двинулся за свидетельскими подписями.
Шнурки кроссовок почему-то долго не завязывались как следует.
Колени чуточку подрагивали.
Сопровождаемый взглядами собравшегося на скамеечке стариковского общества, он шагал в сторону бывшей школы и внутренне проговаривал разные варианты беседы в первые минуты знакомства. Получалось неважно, косноязычно и однообразно. Дальше, чем: "Привет, я Костя", дело практически не шло. Почему так, Костя сообразить не мог. Собственная внезапная робость раздражала. Он попытался начать думать о чём-нибудь другом, но снова скатился на "Привет, я Костя". Он крепко сжал засунутые в карманы кулаки. В кармане тихо, но отчетливо хрустнуло. Он поглядел на обломки авторучки. Надо же, сломал. Вот псих…
