Я кивнул, поскольку уже сообразил, что должно было произойти нечто похожее. Как только Эллен позвонила в полицию, сюда примчались патрульные машины.
— Мы вели грамотную, хорошо засекреченную операцию, — заявил О'Бэннон.
— Наслаждались жизнью, — сказал я.
У кофе был отвратительный привкус, словно туда добавили лекарство. Может быть, мне следует попросить медсестру произвести досмотр моего гипса?
— Проклятье, ты знаешь, сколько это стоило налогоплательщикам? — осведомился О'Бэннон.
— Дерьмо, — сказал Пойтрас.
Ровный стэнфордский загар О'Бэннона пошел грязными пятнами.
— Мы уже были готовы взять с поличным Гамбино и Дюрана. Они собирались совершить крупную сделку с кокаином. Они были у нас в руках, когда ты все испоганил, Коул. Тебе приказали держаться от Дюрана подальше, а ты приказ нарушил. Твоя проклятая лицензия уже у меня!
Я молча посмотрел на него. На его лице застыла гримаса нетерпения — такое выражение редко встретишь у тех, кто представляет закон. Мне вдруг захотелось потрепать О'Бэннона по щеке и сказать, что все будет в порядке, а потом выгнать вон. Вместо этого я аккуратно поставил стаканчик на стул и встал. Стоять было больно.
— Да пошел ты, О'Бэннон, — сказал я. — Ты был готов пожертвовать ребенком ради ареста.
Он встал, сжав кулаки, его грудь тяжело вздымалась.
— Мы рассчитывали вмешаться в тот момент, когда достигнут максимальный результат.
Медсестра следила за нашим разговором. Интересно, видела ли она, как свежий гипс разбивают о голову Специального Агента.
— Именно, — сказал я.
Пойтрас встал между нами, глядя на нас с высоты своего роста.
— Возвращайся к своим специальным операциям, О'Бэннон, и скажи, что результаты достигнуты максимальные. Передай им, что налогоплательщикам больше не придется тратить деньги на Доминго Дюрана или Руди Гамбино.
О'Бэннон показал на меня пальцем.
— Твоя задница в моих руках.
— Проваливай отсюда, пока я не изувечил тебя до смерти, — ответил я.
О'Бэннон сделал еще одну бездарную потугу уничтожить Пойтраса взглядом, а потом повернулся на каблуках и вышел. У него получилось нечто среднее между близоруким прищуром и неудачной попыткой чихнуть. Наверное, в суде он сразу соглашается на чистосердечное признание.
— Мальчик ничего не знает об отце. Мы решили, что будет лучше, если ему расскажет мать.
Я продолжал смотреть вслед О'Бэннону. Потом перевел взгляд на медсестру. Она улыбнулась. У нее была чудесная улыбка.
— Мы кое-что выяснили, — продолжал Лу. — Морта и мальчика не похищали на обратном пути из школы. Морт даже не успел забрать сына. Люди Дюрана схватили его, когда мальчик шел к машине отца.
Я смотрел на Пойтраса.
— Я говорил с Ланкастером. Они так и не нашли пистолет Морта в его машине.
— Нет?
— И тогда я сделал парафиновый тест. Получил позитивный результат.
Я кивнул, размышляя об Эллен Лэнг, Морте, его пистолете, о положительном результате парафинового теста.
— Гончий Пес? — сказал Пойтрас.
— Да?
— Когда ты все окончательно понял, тебе следовало прийти ко мне. О'Бэннон или не О'Бэннон, начальство из центра, но я бы пошел с тобой. Это моя работа. И я бы ее сделал.
— Я знаю.
— И мне не нравится, когда проклятые ковбои думают, что они могут бегать по улицам с оружием наперевес, как твой проклятый Пайк со своим проклятым «хеклером и кохом».
Я чувствовал, что ужасно устал, так бывает, когда ты изо всех сил стараешься сохранить то, что тебе очень дорого, а потом это теряешь.
— Нам предъявят обвинения?
— Байше уже побывал у окружного прокурора. И, хотя О'Бэннон его опередил, Байше считает, что мы сумеем замять дело. А вот относительно Пайка не могу сказать ничего определенного. Когда его взяли и спросили, чем Пайк занимается, он ответил, что его профессия — наемник, а тут еще эта чертова краска у него на лице, словно он только что вышел из джунглей. Кому такое понравится? К тому же в нашем управлении Пайка никто не любит.
— Если бы в вашем управлении было побольше парней вроде Пайка, там было бы меньше типов вроде О'Бэннона.
Пойтрас ничего не ответил.
— Если вы предъявите обвинение Пайку, значит, под судом окажусь и я.
Пойтрас тяжело вздохнул. Ему не помешало бы побриться.
