Звенья и зёрна - страница 3

Шрифт
Интервал
стр.
Произошла согласовка,
наладилась некая связь,
но переполюсовка
мне даром не обошлась.
Переводчиком приспособлен
к этому и тому,
всех я понять способен,
себя не пойму.
Где левое-правое космоса?
Я мир в голове несу,
как два полушария глобуса,
удерживаю на весу.
Как быть с тобой, непосильная
душа перекрестка дорог,
двойственная, как Россия, —
не запад и не восток?
Гармония недостижима,
но мастер — правша ли, левша —
знает: любовь неделима,
как родина, как душа.

«Эта бесконечная прямая…»

* * *
Эта бесконечная прямая —
времени непостижимый ход…
На меня в упор и не мигая
с любопытством жутким смотрит кот,
мне внушает все наоборот:
— Время завихряется, кругами
ходит проторенною тропой,
кружится, как небо с облаками,
прошлое стирает за собой.
Современник я любого века,
чую время лучше человека,
на меня, как ты, глядел Сенека:
новости — по сути — никакой!

«В автобусах, набитых туго…»

* * *
В автобусах, набитых туго,
сограждане, в час пик
всего мы дальше друг от друга,
когда друг к другу мы впритык.
О человек! Ты царь. Твое величество
толпою стать не смеет!
Когда ты переходишь весь в количество,
любовь к тебе слабеет.
Зря над тобою знаки или числа
выводит в небе тайнописью стриж,
пока в своей неповторимой жизни
отсутствуешь, беспамятствуешь, спишь…

«На перекрестке…»

* * *
На перекрестке,
         где вечно визжат тормоза,
бьются машины
         в неделю по два раза,
дом панельный стоит стеной,
в сотах сто обитателей
         к окнам спиной
глядят в телевизор на матч мировой,
блещут глаза
         у болеющих «против» и «за»,
ветер, ночь,
         визжат тормоза…

«…Но прогресс…»

* * *
…Но прогресс
упаковывать мастер:
заперты в лифте, в троллейбусе,
в метро и в салоне лайнера,
закрыты в отдельной квартире,
замкнуты в роли,
однако
имеется внутренний свет
и зеркальце мысли, —
кто-нибудь этот солнечный зайчик
пусть попробует шапкой накрыть!

«— Во всем необходимо разобраться!..»

* * *
— Во всем необходимо разобраться!
— Но как тут разберешься, если в жизни,
на шаровидной шахматной доске,
тебе доступен крохотный участок
и черта с два отыщешь верный ход!
Часы твои стучат неотвратимо,
подталкивают: ну, давай ходи,
валяй, не разбирайся, — по догадке,
инстинкту, интуиции, наитью,
наудалую и напропалую,
играй вслепую — говорят, что есть
судьба, везенье — вывезет кривая,
давай ходи, не то тебя пойдут…

«Мужчина с положением…»

* * *
Мужчина с положением
      хлопочет,
вверх по ступеням прет,
      по степеням,
а женщина прекрасная не хочет
стареть
      и глухо плачет по ночам…
Чем ты оброс?
      Все совершенней средства,
а цель? Она скользнула стороной.
Как будет выглядеть твое наследство,
когда за той окажешься чертой?
Неужто было голубое детство
и молодости зайчик золотой?

«После долгой войны…»

* * *
После долгой войны,
                голодухи, разрухи —
брюки клеш
                и порыв в романтическом духе
молодежь,
                «без конца и без краю мечта»…
Убедит ли меня площадей суета,
что сегодняшние
                старики и старухи —
это та молодежь,
                это именно та?

«Время жизни твоей состоит…»

* * *
Время жизни твоей состоит
из высот и пустот —
не линейка с отметками возраста,
не черта между датой рожденья и смерти,
а тобою творимая
пересеченная местность,
горный пик с твоим именем,
личный рельеф,
уходящий в туман, в неизвестность…

«За окнами холодный ветер…»

* * *
За окнами холодный ветер,
А в комнате темно, тепло.
Сегодня ночью я заметил,
Как много времени прошло…
Давно он светится неброско,
Мой огонек, мой фитилек,
Чем выше он — тем меньше воска,
А вместо неба — потолок.
Что делать? Под ногами бездна.
Когда и как скользнул на край?
Искать таблетку бесполезно.
Не спи, казнись и умирай.
Умри, и смерть тогда коснется
Лишь круга первого судьбы,
А сердце вдруг пробьется к солнцу
Птенцом из косной скорлупы.

«Поскитался, постранствовал…»

* * *
Поскитался, постранствовал,
то ли был, то ли не был узником…
Речь моя, рать моя,
что ж стою пред тобою неузнанным?
Слово стало ослушником,
то ли с воли пришел, то ль из плена…
Слишком длительное отсутствие —
это уже измена.

«Эта птица была не видна…»

* * *
Эта птица была не видна,
далеко пребывала она,
где кружилась, с кем подружилась —
думал, дело мое — сторона.
Читать дальше
стр.
Похожие книги
Песня о Сталине
Мы для любви все рождены…
До встречи не в этом мире
Очарование