Однако проститься с Алькой Толик почему-то не пришел. И серебряной Луне никаких помех не было — спокойно и неподвижно стояла в небе. И все же Толик не пришел.
Алька мог бы и сам забежать к нему — три минуты ходу. Но не забежал.
Днем вышел досадный случай. Пустяк, в общем-то, но тем не менее… К Альке на улице подошел Котя и сказал, что своего дурака и обжору кота Тимофея палкой будет теперь гонять, если тот посмеет подойти к рыбкам.
— А где рыбок достал? — спросил Алька.
— Не достал… — Котя уставился на Альку жалобным и просящим взором.
— А-а… — догадался тот. — Пока нет, значит?
Котя отрицательно помотал головой, не спуская с него вопрошающего взгляда.
— А на меня чего уставился? — вдруг сказал Алька, — Что у меня, магазин? Дал в тот раз пять штук, где они? Такой хозяин ты, дашь еще — и снова без толку…
Алька в конце концов, вероятно, дал бы Коте-толстячку несколько мальков, просто ему жалко было сразу отдать, а Котя (хоть и маленький, да обидчивый) неожиданно повернулся и бегом заспешил по улице к своему дому.
Алька хотел крикнуть ему вдогонку, но махнул рукой: подумаешь, фокусы будет показывать!
Случай, прямо сказать, пустяковый, но как-то неприятно было на душе. И когда Толик ни вечером, ни утром не забежал проститься, то Алька лишь печально вздохнул про себя. Досадно, конечно, но, может быть, у него просто времени не оказалось? Дорожные хлопоты. Всегда одного часа не хватает.
Уехал Толик. Что ж, пускай. Валерка зато остался. Чем не друг?
Алька лежал, раскинув руки, и чувствовал, как прохладная капля пота медленно скатывается по боку, заползает под спину. Сквозь лист лопушка, которым он укрывал лицо, расплывчато и мутно просвечивало зеленое солнце. На живот, что ли, перевернуться? Но и поворачиваться было лень. Душно. Жарко. Тихо. Где-то попискивает птица, гудит шмель, на улице проурчал грузовик. А рядом — частое и нелегкое дыхание старого Буяна. Вот кому жарко-то в своей мохнатой шубе!
— Говорил: на речку надо было пойти, — сказал Алька. — Сейчас нырнуть бы. С головкой.
— Купание и здесь устроить можно, — отозвался Валерка и шевельнул коленкой — согнать муху. — Кричи — кому идти за водой.
— Велосипед! — сказал Алька.
— Девять! — тотчас ответил Валерка.
— Посчитаем… — Алька приготовился загибать пальцы. — Вело-си-пед. Во, насобачился! Девять букв. Точно. — Он поднялся и босиком, в одних плавках направился к торчавшей из земли водопроводной трубе с краном. Открутив кран, наполнил водой лейку.
Валерка, растянувшийся на траве, возле кустов крыжовника, распоряжался:
— Взяли! Шире шаг! Торопись!..
«Сейчас ты у меня покомандуешь!» — со смехом подумал Алька.
Он подошел к другу и без всякой подготовки выплеснул на него чуть ли не половину лейки.
Валерка страшно взвыл и вскочил на ноги.
— Очумел!
— Нервы надо лечить, — сказал Алька и передал ему лейку. — Не боюсь.
Однако от холодной воды и у него зашлось дыхание.
«Искупались», и сразу стало легче. Валерка вылил остаток воды на Буяна, с испугом наблюдавшего за их возней. Взвизгнув, пес отбежал немного в сторону, но тут же лег снова и принялся вылизывать на боку мокрую шерсть.
Потом друзья попаслись в кустах крыжовника. Но не долго. Ягоды были еще совсем зеленые, твердые и до того кислые, что рот на сторону сворачивало.
Опять повалялись на траве, подставляя покрасневшие тела горячему солнцу. И уже в который раз вели самый милый и волнующий для обоих разговор — о рыбках.
— Хорошо, что навозили тогда с братухой стекол, — сказал Валерка. — Обещает еще аквариум сделать.
— Я тоже три банки занял, — без всякого намека сообщил Алька. — У лиры — новые мальки, у большой меченосихи — снова штук шестьдесят.
Валерка слова его понял по-своему.
— Больше стекла нет. Только на один аквариум.
— А я что, разве прошу? — сказал Алька. — И в банках посидят. Банок у нас сколько хочешь. Тетя огурцы в банках покупает, помидоры.
— Все равно в аквариумах лучше, — заметил Валерка.
— Кто спорит…
— А у меня гуппят — целая стая. Штук полтораста. Плохо, что на базаре дают за них мало.
— Мне бы тоже гуппи заиметь. Удобно. Если кому дарить, то не жалко. А вид у них приятный. Самцы особенно…
