«Совершенно верно! По существу, первую статью я написал сам, чтобы она служила своего рода вступлением ко второй, более обстоятельной».
«Да-да, очень любопытное, объективное и даже в чем-то забавное вступление. А вторая статья? Признаться, мне хотелось бы знать, кто скрывается под псевдонимом «Серена». Вы с ней хорошо знакомы?»
Сокрой поджал губы: «По сути дела, нет. С ней связывался, главным образом, Джонас Чей».
«Но вы, конечно же, сформировали какое-то мнение о достоверности ее сведений?»
Сокрой смущенно пожал плечами: «Не сказал бы. Меня не просили распространяться по этому поводу».
«Насколько я понимаю, она живет где-то поблизости. Возможно, я с ней знакома. Скажите по секрету: как ее зовут?»
Сокрой покровительственно рассмеялся: «Дражайшая леди, вам придется спросить меня о чем-нибудь другом. Мы никогда не сообщаем такие сведения, это запрещено правилами».
Леди Эстер медленно кивнула: «Вот как!» Она задумчиво взглянула на памятную записку с именем Сокроя. Кончик ее крючковатого носа заметно шевелился, она изучала заместителя редактора пронзительно-черными птичьими глазами. Тот наблюдал за ней с не меньшим напряжением.
«Само собой, я ни в коем случае не хотела бы, чтобы вы нарушили доверие главного редактора, — сказала леди Эстер. — Тем не менее, вы могли бы кое-что сообщить, нисколько не нарушая правила, и для меня этого было бы вполне достаточно. Кто тот ученый, которого автор статьи сопровождала в экспедиции на Кодайру?»
Сокрой поморщился. Опустив глаза к памятной записке, он снова взглянул в лицо богатой старухе: «Этот конкретный факт не подлежит действию правил — я могу говорить о нем, не испытывая угрызений совести».
Леди Эстер одобрительно кивнула: «Неопровержимая логика! Неудивительно, что вас ценят и уважают в редакции! Так что же, как зовут этого ученого?»
Сокрой поднял глаза к усеянным цветами ветвям иссопа, чопорно сложил губы трубочкой и неохотно произнес: «Его зовут — точнее, его звали… Экспедицию организовал профессор Андрей Онтвилл. Он погиб, работая в джунглях Кодайры. Проект финансировался Колледжем ботанических наук при Институте Варли».
«Мое любопытство удовлетворено! — заявила леди Эстер. — К сожалению, я никогда не встречалась с покойным профессором и, скорее всего, никогда не встречусь с его вдовой. Я уже забыла о нашем разговоре», — она взяла со стола памятную записку и с демонстративной осторожностью положила ее в сумочку.
«И когда вы собираетесь отправиться в космический круиз? — самым беззаботным тоном осведомился Оствальд Сокрой. — Было бы полезно это знать — хотя бы для того, чтобы я мог заранее договориться об отпуске, если меня действительно пригласят».
Леди Эстер кивнула: «Я еще не могу точно назвать дату отправления. Мне предстоит закончить целую дюжину неотложных дел — придется подождать, пока не сложатся благоприятные обстоятельства».
«Хм! — отозвался Сокрой. — Третья из «Десяти кратких апофегм» барона Бодиссея Невыразимого гласит: «Лучше раньше, чем никогда». А мой любимый лозунг: «Делай все сразу!»».
«Хорошо вас понимаю, — сказала леди Эстер. — Но космический круиз невозможно устроить по мановению волшебной палочки. Его придется планировать и подготавливать».
Озарив старуху смущенно-задорной улыбкой, Донси Труз чуть наклонился к собеседникам: «Жизненный опыт, дражайшая леди, научил меня печальной истине: время течет только в одном направлении! День проходит за днем, и никто из нас не становится моложе. Порой мы откладываем осуществление грандиозных планов только для того, чтобы обнаружить в конце концов, что не успеем их осуществить! Промедление смерти подобно!»
Рассуждения Донси о быстротечности бытия не понравились леди Эстер, предпочитавшей верить, что она не подвержена старению: «Как бы то ни было! И все же я отказываюсь действовать, исходя из мрачных и гнетущих предпосылок! Жажда жизни, любви и чудесных переживаний сохранится во мне надолго — навечно, если сбудутся мои дерзновенные мечты! И я не желаю принимать во внимание какие-либо возражения!»
Оствольд Сокрой осторожно наклонил голову: «Ваши надежды делают вам честь».
