А потом все закончилось. Он отпустил ее руки и протянул чистое полотенце. Она же все не могла очнуться.
И когда наконец повернулась к нему лицом, поняла: ей все показалось, он всего лишь обработал ее раны — ничего большего.
Джей смотрел на нее так, точно ждал, что она скажет. И Виолет вдруг очнулась, собралась с мыслями и выдавила:
— Ну наверно, все бы обошлось, если бы ты не стал этого делать прямо перед носом у кассира. А так нас посадили под домашний арест.
Джей не пропустил шпильку и, кажется, не заметил внезапного замешательства подруги.
— Многие сказали бы, что этот домашний арест уберег нас от преступной жизни в дальнейшем.
Виолет повесила полотенце на дверцу духовки:
— Может, меня он и уберег, а вот начет тебя сомневаюсь. Я всегда знала, что у тебя дурная кровь.
Он удивленно поднял бровь:
— Прямо-таки «дурная кровь», а, Ви? С каких пор ты стала говорить как столетняя старуха? «Дурная кровь» — это же додуматься надо!
Она толкнула его, проходя мимо, хотя он и не загораживал ей дорогу. Он шутливо толкнул ее в ответ и поддразнил:
— Дождешься, уроню тебя еще раз!
А Виолет отчаянно ждала, когда прекратится это помутнение рассудка и она снова сможет относиться к нему как к лучшему другу. Потому что в противном случае ей предстоит очень длинный год. Мучительный год.
Дом у озера был переполнен подростками — казалось, они приходили и уходили целыми толпами. Лужайка на берегу озера была сплошь покрыта полотенцами и пледами, бутылками из-под воды и газировки, пакетами чипсов, парнями и девчонками, которые нежились в солнечных лучах, наслаждаясь последним теплом уходящего лета.
Дом принадлежал бабушке их школьной подруги Габриэль Майерс. Виолет знала не всех ребят, которые пришли сегодня, и сомневалась, что все они знают Габриэль или ее бабушку. Скорее всего, они просто пришли с друзьями или друзьями друзей.
Виолет долго и придирчиво выбирала, что надеть, и остановилась на свободных спортивных шортах поверх купальника, в надежде, что так ее перевязанные коленки не сразу заметят. И ошибалась. Один… еще один… и вот уже человек двадцать увидели повязки. Пришлось всем рассказывать про утреннее происшествие.
Джей был в восторге, слушая ее. Всякий раз, когда она начинала рассказывать, он оказывался рядом и вставлял пару слов о своей роли в этой истории — основательно ее приукрасив, разумеется. По его словам, он оказался спасителем Виолет, вынес ее из леса на руках и совершил чудеса медицины, спасая ноги, которым грозила полная ампутация.
Виолет и — увы! — все остальные девочки, до чьих ушей долетали эти его шутовские дифирамбы самому себе, не могли сдержать смеха.
Проходя мимо, она услышала, как он снова рассказывает свою версию событий кучке поклонниц.
— Я герой? Ну не сказал бы, что прямо-таки герой… — протянул он.
Виолет повернулась к Грэйди Спенсеру, их школьному другу, и посмотрела на него удивленно:
— Ты ему веришь?
Грэйди бросил на нее озабоченный взгляд:
— Виолет, ты уверена, что с тобой все в порядке? Судя по всему, тебе было совсем плохо.
Слова Джея у всех вызывали чрезмерное сочувствие, и ее это смущало.
— Я в порядке, — заверила она Грэйди. И добавила для убедительности: — Я просто споткнулась.
Потом подошла к Джею и легонько толкнула его:
— Может, прекратишь уже, герой? Ты выглядишь полным идиотом.
Он рассмеялся и пошел за ней на край лужайки, туда, где было меньше народу.
Но не успели они там устроиться, как несколько девушек, загоравших поодаль, стали как бы невзначай стекаться к ним. Виолет видела, что даже она начинает привлекать больше внимания, чем обычно, находясь рядом с ним. И чувствовала, что все эти девушки общаются с ней именно и только для того, чтобы быть поближе к Джею.
Но к счастью, на них можно было не обращать внимания — ведь ее настоящие друзья тоже были здесь. И Виолет, оставив Джея в окружении фанаток, отправилась туда, где расположились Челси и другие ее школьные подруги.
Челси, завидев Виолет, подвинулась, освобождая ей место на своем огромном ярком пляжном полотенце.
— Ну и что случилось? Я слышала, ты сегодня утром чуть не переломала себе ноги?
