— Но, ради всего святого, почему же он тогда мне не сказал?!
— Они все такие, — просто пояснила Друзилла. — И мои братья точь-в-точь как Мартин. Вы же понимаете, родителям не всегда нравится, когда сыновья интересуются подобными делами, тем более, что там всегда собирается не очень-то приличное общество. Помяните мои слова, именно поэтому он не сказал вам ни слова!
— Но, простите, мисс, вряд ли можно сказать, что Мартин относится ко мне, как к отцу!
— Нет, скорее не совсем, — пробормотала она. — Вы ведь намного старше его, не забывайте об этом. К тому же вы — взрослый мужчина, вы жили такой интересной жизнью, у вас уже есть опыт! Вот бедный мальчик и считает, что вас отделяет от него целая пропасть. Более того, сейчас он то и дело обижается на вас. На вашем месте, сэр, я бы предпочла не упоминать о его ночной прогулке.
— Даже и не подумаю последовать вашему совету! И что, вы считаете, он сильно обижен на меня, мисс Морвилл? Похоже, в этом доме от вас нет тайн, так, может быть, вы и это знаете?
— Боже мой, конечно нет! Уверена, стоит ему получше узнать вас, как его обида пройдет без следа! Я никогда особенно не обращала внимания на его выходки, и, думаю, будет лучше, если и вы поступите так же.
— Сегодня вы просто кладезь добрых советов, мисс!
— Конечно, может, я и не очень умна, но, по-моему, здравого смысла мне не занимать. Хотя почему-то сейчас мне кажется, что вы надо мной издеваетесь, — спокойно ответила девушка. — Доброй ночи, милорд! Похоже, ветер немного стих и можно надеяться, что удастся хоть немного поспать.
Она прошмыгнула к дверям и скрылась, а эрл направился к себе в спальню. Сна у него не было ни в одном глазу, поэтому, войдя в комнату, он первым делом задернул портьеру и принялся шагать из угла в угол, размышляя о том, что же произошло. Шорох, который он недавно слышал, мог, конечно, ему почудиться. Но нервы его были на пределе и он не мог отделаться от мысли, что слышал, как кто-то мягко прикрыл за собой дверь. Он бы мог поклясться, что звук был очень тихий, но прозвучал так отчетливо, что и сейчас стоял у него в ушах, и Жервез готов был спорить, что не спутал бы его ни с каким другим. Бросив взгляд на дверь в гардеробную, он нерешительно шагнул к ней. Потом остановился, рассудив, что вряд ли таинственный ночной посетитель еще раз решится побеспокоить его до утра. Вместо того чтобы повернуть ключ в замке, он наклонился поднять с пола носовой платок, который упал возле кровати, и замешкался, комкая его в руках и размышляя, а не мог ли звук, который он слышал, донестись из коридора, когда Мартин прикрыл дверь, ведущую на лестницу? Ему казалось, что нет, но вместе с тем он понимал, что глупо в такой поздний час ломать над этим голову.
Жервез сунул платок под подушку и снял халат. Внезапно глаза его сузились. Он выхватил платок и поднес его к свече, чтобы хорошенько рассмотреть монограмму, которая машинально привлекла его внимание. Изящной гладью на тонком шелке платка были вышиты инициалы «М» и «Ф».
Буря стихла, сменившись ясным днем. Дул свежий ветер, но солнце ярко светило, и по ослепительно синему небу весело бежали пушистые облака. Из окна гостиной, где обычно завтракали, можно было видеть разрушения, которые наделала непогода. Вскоре вбежавший в комнату Мартин сообщил, что ветром повалило, по крайней мере, одно дерево в ближайшем лесу, а весь двор усеян осколками сорванной с крыши черепицы.
— Надеюсь, буря не потревожила сон вашей милости? — вкрадчиво осведомился мистер Клаун. — Ночь выдалась на редкость ужасной!
— Его милость скажет вам, сэр, — вставил Тео, — что после того, как привыкнешь спать под открытым небом в Испании, какая-то английская буря вряд ли может напугать. Он мне похвастался вчера вечером. Держу пари, Жервез, ты отлично выспался.
— Я хвастался? В самом деле? Тогда выходит, что поторопился, потому что мой ночной сон никак нельзя назвать мирным. — Он перехватил на лету встревоженный взгляд брата, темные глаза которого загорелись гневом, встретившись с ленивым, полным насмешки взглядом Жервеза: — А кстати, Мартин, взгляни-ка, случайно, не твой?
