— Тихо. — Я заметила, что к нам подозрительно прислушивается женщина в переднике. — Идем отсюда.
Я схватила Филиппа под локоть и потащила прочь. Он не упирался — понял, что права. Мы шли, пока толпа не осталась позади, и только тогда я замедлила шаг.
— Что происходит? — почти шепотом спросил Филипп. Он был в ужасе, я видела это. Но что мог сделать мальчик, которому едва минуло шестнадцать, против разъяренной толпы? Так же мало, как и я. Он тоже это понимал, вот только смириться не мог. И если бы не я, он бы ни за что не ушел.
— Я была у тебя дома, когда они начали собираться, — шептала торопливо. — Не знаю, чего они хотят, но тебе лучше пока пойти со мной. Вернемся утром. Рано или поздно они утихомирятся, а на особняке хорошая защита. Если ты попытаешься прорваться внутрь, родителям придется выйти тебе навстречу.
— Ты права. — Филипп опустил голову. — Но служба порядка…
— Я была там. Мне отказали. Можем обратиться в главное управление, только стражник сказал мне, что приказано не вмешиваться. Значит, у них такой же приказ.
Филипп в раздумье запустил в темные волосы испачканную пятерню, остановился. И, признавая мою правоту, пошел следом, а я свернула к постоялому двору. Толпе не прорваться в особняк. Говорила себе это снова и снова. А если и прорвутся, что они могут против наследников древнего магического рода? И все-таки я не понимала! Разве виноваты родители Анри, что его обвиняют в преступлении?
— Знаешь, Полина, — снова заговорил Филипп, — мне показалось, что кто-то специально натравил толпу на наш дом. Зачем людям его громить? Да, магистра Таймуса все любили, и что с того? При чем здесь мама и папа?
Я молчала. Что мне ему сказать? Что сказать юноше, который знает, что над его близкими нависла беда, и ничего не может сделать? Только крепче сжала его локоть, чтобы никуда не делся. Так мы и шли до самого постоялого двора. Тихонько нырнули внутрь, чтобы оказаться за спасительными стенами, и торопливо прошли в мою комнату.
— Входи, — пропустила я Филиппа.
Мы оба забыли о манерах, обращаясь друг к другу на «ты», хотя до этого виделись только на помолвке. Фил зашел, оглянулся по сторонам, обернулся ко мне:
— Почему ты здесь живешь?
— Сбежала из дома, — ответила, присаживаясь на стул. — Мать хотела, чтобы я уехала из столицы, но не могу. А когда уходила из дома, видела, как у ворот остановился экипаж дознавателей.
— Они считают, что вы с Анри заодно?
— Они предполагают, что это могло быть так.
Филипп ударил рукой по стене. Его глаза, зеленые, как и у брата, зло блестели от слез.
— Я не понимаю! Не понимаю, Полина. Анри ведь не мог. Почему все твердят одно? При этом настоящий убийца разгуливает на свободе, а его даже никто не ищет. Хотят предоставить народу наиболее вероятного преступника?
— Видимо, так.
— Твари!
И Фил рухнул на стул, закрывая лицо руками. Я протянула руку, погладила его по плечу, но он отшатнулся. Ему не нужна была моя жалость.
— Где ты был допоздна? — решила, что тему лучше сменить. Вот только ответ поставил меня в тупик.
— Пытался пробраться в светлую башню. Почти получилось, заметили в последний момент, еле ноги унес.
Заметили в последний момент? Покосилась на Филиппа уже совсем другим взглядом.
— Это безрассудно.
— А что ты предлагаешь? — фыркнул он. — Ждать? Пока Анри казнят? Просто потому, что так надо?
— Если бы тебя поймали, ему было бы еще хуже. Сказали бы, что ты решил замести следы.
— Два дня спустя?
— А им-то какая разница?
Филипп опустил голову, признавая мою правоту. Так мы и сидели какое-то время, не глядя друг на друга. Время перевалило за полночь. Глаза слипались.
— Может, ляжем спать? — спросила я.
Фил так посмотрел, что вопрос показался мне неуместным. Сама, не раздеваясь, забралась под покрывало и закрыла глаза, на всякий случай оставив ему часть спального места. Не прошло и четверти часа, как кровать скрипнула. Филипп все-таки лег. Вот только уснуть не мог — вскоре я услышала тихий всхлип. Еще и еще один. Развернуться — сбежит. Я все-таки ему чужая. А лежать и слушать — разрывается сердце. Я не выдержала, повернулась, чуть не уткнувшись носом в пушистый затылок. Погладила по спине и затихла — пусть знает, что я рядом.
