– Милая, ты мне нужна будешь… Кое-что подержать, на газ понажимать иногда.
– На что понажимать?
– Вон, на ту педальку. Ну, давай-давай, умывайся… Да, там на кухне продукты…
– Я приготовлю, уж посмотрю, чего есть.
– Постой, я тебе плиту включу… растоплю…
– Видела я, как ее разжечь. Слажу.
Сладит она… баллон бы газовый не взорвала, чудо. Сполоснув лицо, Хильда скрылась на веранде, слышно было, как чиркнула спичка… другая…
– Как там, милая?
– Все. Разожгла. Что я, совсем уж безрукая, что ли?
Ну, слава те… Пусть хоть приготовит чего-нибудь, все – при деле. А то ведь опять этот чертов жрец Влекумер привидится, не к ночи будь помянут.
Откуда взялся джип, Родион не заметил – увлеченно возился с машиной. Просто обернулся, услыхав за спиной голоса, и уж тогда увидал и по-хозяйски въехавший во двор внедорожник – тот самый черный «ЛэндКруизер», и выбравшихся из него молодых людей, крепеньких, коротко стриженных, с одинаковыми, отнюдь не обезображенными и намеком на интеллект лицами. Столь карикатурно выглядевшие, словно бы вынырнувшие из начала «лихих» девяностых, «братки» – или все же лучше именовать их «быками» – сохранились как вид лишь в глухой провинции. В больших городах сия, когда-то довольно немаленькая, популяция давно уже вымерла либо окультурилась, обзаведясь вузовскими дипломами, не всегда, кстати, и купленными. А чего ж? В девяностые «бык» это не призвание было – профессия, хватало там и умных, вполне. Однако вот эти двое к таковым, похоже, не относились.
– Слышь, мужик, а Всеволодыч где?
Это вот вместо того, чтобы поздороваться, пожелать доброго дня.
– В город уехал, – пожал плечами Рад. – К вечеру, думаю, будет. Может, что ему передать?
«Бычата» переглянулись.
– Да ему-то ничего не надо. Просто Димыч, пахана наше…
– Виталия Аркадьевича сын, – поспешно перебил напарника один из быков, тот, что, верно, все же был поумнее.
– Виталий Аркадьевич, я так понимаю, местной администрации главарь?
– Правильно понимаешь, – коротко кивнул «бык». – И не только местной. Короче, Димыч, сын его, просил у Всеволодыча, лепилы… А, ладно, завтра сам спросит, – что-то, видимо, вспомнив, браток глянул на расхристанную «четверку» и тут же сменил тему. – В тачках, что ли, шаришь?
– Допустим.
– А к Всеволодычу – в гости приехал?
– В гости, в гости, – Рад уже стал тяготиться навязанной ему беседой. – Машинку вот, решил помочь починить.
Братки снова переглянулись.
– Слышь, мужик, а ты тут одну тачку не глянешь? Починишь – так отмаксаем конкретно, в обиде не останешься.
Родион насторожился – вот это был уже разговор, это было дело! Отмаксаем… хм… Да, денежки бы сейчас не помешали – не век же у доктора Юры сидеть? Одну машинку сделать, а там, глядишь, и другие клиенты появятся…
– Что за тачка-то?
– Да обычная, «Лада» двенадцатая. Аркадьич ее весной только сыну на шестнадцать лет подарил, чтоб тот ездить учился, ну, что разбить не жалко. А у него что-то в салоне гремит, ну, у Димыча.
– Так ты ж сказал – все равно не жалко, – усмехнулся Рад.
«Бык» почесал шею:
– Так-то оно так. Да Димыч, вишь, тот еще… Не нравится ему когда что-то не так.
Родион усмехнулся и махнул рукой:
– Так пригоняйте тачку-то. Поглядим, что там гремит.
– Во, мужик! Я так и знал, что мы с тобой договоримся. Ты жди. Димыч – он как проснется, так и подъедет. Что ему еще делать-то? Каникулы! – браток повернулся к напарнику. – Вот бы нам с тобой каникулы, а, Гриш?
Гриша – тот, что выглядел поглупее – поскреб на подбородке щетину и отозвался коротко:
– Гы!
Что значило это «гы», похоже, не знал и его приятель, поскольку в ответ ничего толкового либо смешного не сказал, а лишь коротко бросил:
– Поехали. Совсем, как Гагарин, ити мать!
Повернулся да зашагал к джипу, а вот не шибко умный Гриша, застыв столбом, распахнул рот:
– От это телка!
Радомир неприятно поежился. Ну, конечно же, было, от чего обалдеть – «бычара» углядел-таки выглянувшую на крыльцо Хильду.
– Гриша, давай, шевели копытами, у нас дел еще.
– Да погодь. Тут вон, девка…
– Мало тебе девок? Я же сказал – поехали.
Вот эту фразу напарник произнес достаточно строго, так, что «бычок» Гриша тут же повиновался, тем более, что и Хильда, не будь дурой, убралась с крыльца. Кому же приятно, когда тебя так вот, откровенно вожделенно, разглядывают? Нет, может, конечно, многим и приятно… но тогда уж пусть потом не кричат: «Изнасиловали!»
