Я уже слышал шум со стороны озера, которое было в паре сотен метров от нас.
Потом я побежал вслед за Эваном к дверному проему, где в толпе других рабочих уже стоял Мурдо, глядя куда-то мимо нас. Он махал нам руками, чтобы мы поторапливались. Порыв ветра толкнул нас в спины, как гигантская рука. Свист превратился в грохочущий рев. Мы едва успели заскочить в укрытие, как огромные градины размером с мячи для гольфа начали колотить в бетонированную площадку. Они ударяли так сильно, что разбивались вдребезги. Я почувствовал на лице острые осколки льда и прикрыл глаза. Все подались назад, натыкаясь на машины, инструменты и катушки шлангов.
Десять минут было темно почти как ночью. Земля перед нами постепенно белела. Градины стучали по крыше. Было видно, как они отскакивают от бокового окна сарая, и я задумался, почему стекло до сих пор цело. Потом сообразил, что оно, вероятно, такое же закаленное, как ветровое стекло трейлера и окна кабины «Катерпиллера». Вслед за этой мыслью у меня в голове смутно пронеслось какое-то воспоминание, но я не успел удержать его. В таком грохоте я вообще с трудом соображал.
Ливень с градом закончился так же внезапно, как и начался. Небо было еще затянуто тучами, и дул свежий ветер, но шторм ушел вверх, в горную долину. Мы вышли из укрытия, обломки льда хрустели под подошвами ботинок.
— Земле не хватало дождя, — сказал Эван.
— Да, действительно, это будет очень полезно для всходов, — парировал Мурдо.
— Ага, особенно для весеннего посева, — добавил я.
Так мы перекидывались сельскохозяйственными репликами, пока нам не стало совсем несмешно. Этот момент наступил очень скоро.
Я шел впереди к желтому куполу конторы управления строительства. Когда мы вошли, девушка (из местных) посмотрела на нас из-за стола.
— Где можно увидеть начальника строительства? — спросил я.
— Он вернется через минуту, — ответила она.
— Ладно, — сказал я.
Ее руки порхали по клавиатуре, но она смотрела новости. Экран телевизора был прикреплен к стене, рядом с ним висел календарь. Мартом была обнаженная девушка на мокрой скале где-то в жарких странах. Должно быть, апрелем станет жаркая девушка на голой скале где-то в странах дождливых. На экране главной новостью был какой-то сибирский город, который за одну ночь затопило на два метра. У них там все тает, пока мы тут замерзаем. Русские парнишки в военной форме помогали людям забираться в грузовики с огромными толстыми колесами. Остальные новости были обычными. Заминированный грузовик в Тегеране. Нападение из засады в Кабуле.
— У Бодаха было много работы, — заметил Эван.
Бодах — старик — так местные называют Усаму бен Ладена. Никто не знает, жив он еще или нет. Может быть, он проходит курс регенерации, но у него вредная работа. Его злорадные выступления в записи на видео все еще появляются время от времени. Но это ничего не доказывает. То же самое можно сказать о Мике Джаггере.
Торопливо вошел человек в костюме и высоких caпогах, вид у него был такой, будто он только что сбегал по малой нужде. Ремень был затянут на одну дырку туже, чем требовалась для его живота, редеющие волосы выглядели примятыми навсегда после двадцати лет ношения каски. Румяное лицо, песочного цвета брови и внимательный взгляд голубых глаз.
— Лайэм Моррисон, — представился он, пожимая нам руки.
— Мы привезли «Катерпиллер», — сообщил я после того, как мы назвали себя.
— Хорошо, — одобрительно сказал Моррисон. Семенящей походкой он подошел к столу и пошарил в бумагах. — Где план, Келли?
— Где-то здесь, — ответила девушка. — Вот, возьмите.
У круглой стены загудел принтер. Келли встала, подошла к нему и вернулась обратно с метровой распечаткой. Лайэм огляделся, подыскивая, на чем бы его развернуть, наконец прижал распечатку плана к стене.
— Вот как пройдет ваша канава, — сказал он. — Это все размечено на местности. От реки и до железной дороги. Желтые колышки и зеленая веревка, не перепутайте. Красные — это линия сточных вод.
Мы вгляделись в чертеж и постарались запомнить его.
— Ясно, — сказал я.
— Вам лучше взять план с собой, — предложил Лайэм. — Только не намочите.
