Еще одна струйка хлестнула по переносице, и глаза залило водой. Зал исчез, и она пошла дальше, придерживаясь за стену. Капли разбивались о голову, обжигая, как кислотой. Казалось, миновала целая вечность, и она, хромая, все ковыляла и ковыляла в темноте.
– Господи, помоги мне, молю Тебя, помоги.
В лицо ей, ослепив, ударил луч света.
Крик ее разнесся по туннелю, вернувшись к ней многократно повторенным эхом.
Алекс замерла на месте, как перепуганное животное.
Кто-то обнял ее.
Она почувствовала грубую ткань куртки Дэвида и крепко вцепилась в него.
– О господи. – Переполнявшие ее эмоции прорвались рыданиями. Она водила руками по куртке, касалась мягких завитков волос на затылке Дэвида. – Слава богу, слава богу. – Гладя его, ощущая под рукой густую бороду, она не могла сдержать рыданий. Затем услышала его голос:
– Все в порядке, мама, все в порядке.
Ее пробила дрожь.
– Все идет хорошо.
– Нет.
Она чувствовала на своих руках его железную хватку.
Приковал ее цепями в погребе.
– Дэвид?
И оставил ее?
– Дэвид, пожалуйста, пусти меня.
Голос был мягкий, спокойный:
– Не беспокойся, мама.
Вскрикнув, Алекс вырвалась и, поскользнувшись на осклизлом полу, забилась в истерике.
Приподнявшись, она увидела свет в конце туннеля и темный силуэт, который внезапно перекрыл этот свет. Алекс повернулась и побежала, скользя и падая. Она простирала руки, пытаясь за что-нибудь ухватиться, падала, поднималась и бежала, бежала изо всех сил. Потом земля снова ушла у нее из-под ног, и она отлетела в сторону. Дверь. Закрыть дверь. Стараясь выровнять дыхание, Алекс привстала на коленях и сильно ударилась головой. Она вскрикнула от боли и вскинула руки. Что-то круглое и холодное.
Алекс с трудом встала и обеими руками вцепилась в огромное колесо. Оно не шелохнулось. Давай же, давай. Она повернула колесо до отказа и опять потянула его. Ну давай же, прошу тебя; она стала снова вращать его; маховик поддавался с хрустом и скрежетом. Они услышат, они услышат. Иисусе, раньше оно не было таким тугим.
Сильная струя воды ударила ей в лицо.
Алекс все вращала колесо и тянула его на себя. Мощный поток воды отбросил ее назад. Стена. Она слышала яростное шипение воды, оно становилось громче и громче.
– Мама! – услышала она пронзительный вскрик Фабиана.
«Только не трогайте их, никто не знает, чем это может кончиться».
Это был не тот маховик. Вот почему он не поддавался. О господи, только не это.
Вода, подобно кислоте, разъедала ей глаза. Она открыла их, моргая и щурясь от боли. В какой стороне был свет? Где он? Вода хлестала со всех сторон.
Раздался скрежещущий звук, словно трещало и ломалось дерево, с каждой секундой скрежет усиливался. Казалось, кто-то взламывает огромный деревянный ящик. Звук усиливался, превращаясь в яростный грохот; и Алекс словно растворялась в нем. Потом наступила тишина. Полная тишина.
Алекс отчаянно оглядывалась в кромешной тьме, стараясь сориентироваться, отыскать дорогу обратно. Но вокруг не было ничего, кроме непроглядного мрака.
И вдруг Алекс услышала как бы раскаты далекого грома. Грохот перешел в утробный рев, он раздавался прямо у нее за спиной. Алекс стремительно повернулась и на долю мгновения увидела: вот он, свет, вот он, круглый зал. И затем стена воды.
Нет.
Стена воды обрушилась на нее. Первым исчез свет. Потом звуки. Вода качнула ее, накрыла с головой и понесла. Наступила тишина.
Оглушающая тишина.
Все было залито молочно-белым, мягким, рассеянным светом. Белые пальцы бесшумно скользили вокруг, оставляя легкую рябь на качающих ее волнах сна. Сознание медленно возвращалось к Алекс. Пилюли, подумала она; эти пилюли вернули хорошее самочувствие, погрузив в приятные сны, от которых так трудно пробуждаться.
Серьезный взгляд; легкое щекочущее прикосновение усов; голубые глаза с металлическим отливом. Как долго он находится тут?
– Все в порядке, девочка?
Алекс слабо улыбнулась.
– Здесь несколько душновато… Хочешь, я открою окно?
Алекс кивнула. Жалюзи с сухим шелестом приподнялись, и комнату залило ярким светом. Сонные видения исчезли, уступив место реальности. Очередной день. День, который не имеет значения.
