Но лицо было совершенно сухим.
Нахмурившись, Алекс почувствовала, как у нее вдруг забилось сердце, снова вспомнился жалобный вскрик Фабиана: «Помоги мне, мама!»
И затем чей-то рык: «Да не слушай ты этого маленького ублюдка!»
Что с тобой происходит, дорогой? Пожалуйста, расскажи мне. Прошу тебя.
Бам! Капля стукнула ее, точно теннисный мяч; она почувствовала, как струйка воды сползает по щеке, и дотронулась до нее рукой. Ничего.
И тут внезапно она все поняла.
Содрогнувшись, Алекс закрыла глаза. Теперь она знала, что ей нужно делать, но не была уверена, хватит ли у нее на это смелости.
Часы в гостиной дважды звонко щелкнули, до Алекс донесся какой-то непонятный звук, шорох ткани, затем она почувствовала резкий порыв воздуха. Скрипнуло окно, раздался звук вздувающихся портьер.
Сердцебиение улеглось – это ветер, просто ветер и портьеры. Вот и все. Она с облегчением улыбнулась, откинувшись на мягкие подушки, и почувствовала, как теплеют ноги, как расслабляется тело, как стихает боль.
Алекс ощутила резкий укол в палец и вздрогнула. Иглы с мучительной болью впились в нее, и ее тело конвульсивно содрогнулось. Боль столь же внезапно исчезла, и она осталась лежать, ощущая жжение и зуд во всем теле, словно свалилась в крапиву.
Мощная волна подбросила ее в кровати; Алекс застыла, прислонившись к изголовью, и застонала. Что-то стояло в ногах кровати. Тень, очертания которой были чернее, чем сама темнота.
– Сегодня, мама.
Голос был чист и ясен, до невероятности ясен.
Зуд не стихал.
– Дорогой, это ты?
Алекс протянула руку к ночному столику, ища кнопку настольной лампы. Вспыхнул свет, и она моргнула; глаза у нее болели и чесались; она, прищурившись, уставилась на темные очертания шкафа в ногах кровати.
Портьера пузырем влетела в комнату, словно кто-то гневно отшвырнул ее, и Алекс услышала шум ветра. Она сложила на коленях руки и закрыла глаза.
– Боже, прошу тебя, помоги мне. Пожалуйста, дай мне силы выстоять. Защити и сбереги душу Фабиана, благослови ее, и да упокоится она в мире. Прошу тебя, милый Боже, не дай ему… – Она замолчала.
Кто-то смотрел на нее.
Алекс открыла глаза – никого, никого и ничего, только мебель, вздымающиеся портьеры и свист ночного ветра.
Утром она спустилась на кухню и удивилась, увидев там Дэвида.
– Как ты спала? – спросил он.
– О'кей, – сказала Алекс. – Лишь пару раз просыпалась от ветра.
Он посмотрел в окно.
– Похоже, ветер унес тучи, будет прекрасный день. Ты останешься?
Она кивнула.
– Отлично. Хочешь кофе?
– Спасибо.
Он поставил кофейник на горелку.
– Я думала, ты уже работаешь.
– Жду телефонного звонка. Думаю, удастся вложить деньги во что-нибудь стоящее. А работает только один аппарат – тот, что в кабинете, другой я на днях уронил, и он замолчал.
– Я останусь здесь и позову тебя, – улыбнулась она. – Исполню роль твоей секретарши.
– Прекрасно. Мне нужно закончить кое-какие дела – сейчас я притащу сюда бумаги.
Черт побери, подумала она.
– Мне не часто так везет – находиться в твоем обществе во время уик-энда.
Неужели ты не понимаешь, подумала она; о господи, неужели ты не понимаешь?
Дэвид было нахмурился при взгляде на нее, но получил в ответ доброжелательную улыбку; затем она перевела взгляд на ржавый ключ, который висел на вбитом в стенку крючке за его спиной.
– Пожалуй, я пойду прогуляться.
– Да, на улице сейчас здорово. – Дэвид улыбнулся. – Одно из преимуществ здешней жизни. Я оставлю тебе кофе. И кстати… не взглянешь ли на овец в винограднике?
Алекс кивнула и посмотрела на часы:
– Когда вернусь, позвоню к себе в офис.
– Если хочешь, я сам туда позвоню. Скажу, что ты не очень хорошо себя чувствуешь и пару дней тебя не будет.
– Для тебя все так просто, – сказала Алекс, почувствовав, что прозвучало это несколько раздраженно, но она тут же улыбнулась ему. – А ты мог бы взять и бросить свои дела здесь?
Он покачал головой.
– Вот и я не могу.
– Бывают времена, когда приходится это делать.
Вздохнув, Алекс вышла на утренний воздух, напоенный запахами близлежащего свинарника и мокрой травы. Стояла какая-то особая прохлада – под лучами раннего солнца воздух был прозрачен и насыщен невидимыми каплями влаги.
