Только нет никого. Даже тел.
– Порохом тянет, – заметил Шевцов. Поднял с земли брошенную трубу РПГ. – Такое ощущение, что здесь только что кончился бой.
– Или не кончился, – в своем мрачноватом стиле сказал Аким.
Кот молча смотрел на него. Аким понимает. Даже если и не знает деталей, то чувствует. Потому что пророк.
Пророк Зоны.
– Может, все это – «кино»? – предположил Аким.
– Полагаешь? – отозвался Шевцов.
«Кино» – довольно специфическая аномалия, замеченная ранее только в Академгородке. Это можно назвать коллективной галлюцинацией, совершенно неотличимой от реальности, с вполне логичным сюжетом. Именно стройность, логика – вот что отличает «кино» от обыкновенного бреда. В нем реализуется именно то, чему ты сам в состоянии поверить, что укладывается в твое представление о мире. Например, если ты очень боишься каких-нибудь монстров, которыми населила Зону «желтая пресса», то обязательно с ними столкнешься. И при наличии оружия будешь биться с ними до посинения, пока сам себя не загонишь в какую-нибудь более реальную ловушку или с перепугу не пустишь себе пулю в лоб.
Хуже, если ты всерьез надеешься на помощь, – тогда к тебе непременно примчится отряд очень убедительных спасателей, притом ты даже не заподозришь подвоха. А поскольку при этом спасатели не являются реальными в полном смысле слова, то и спасения ждать от них не приходится. Скорее всего, они еще быстрее загонят тебя в могилу.
Но это место не похоже на «кино». Безусловно, это чудовищное Море беззастенчиво копается в самых мрачных закутках его памяти, извлекая на свет незаживающие душевные раны. Если правы некоторые институтские умники, Море реагирует на наиболее яркие «пятна» в мозгу человека. А что может быть ярче непреходящей боли?
Только, в отличие от «кино», Море (а может, сам Остров?) не подыгрывает его фантазиям. Оно просто берет тупую цыганскую иглу – и тычет в кровоточащую язву, с ледяным интересом наблюдая, как корчится человеческая совесть.
– Это не «кино», – глухо сказал Кот. И направился к палатке. – Идем, там должна быть вода.
С чего он взял, что этот «муляж» его памяти может содержать в себе нечто реальное? Но он не сомневался ни на секунду. И оказался прав. За палаткой оказался штабель с пятилитровыми бутылями очищенной воды. Они лежали там, где он видел их в последний раз, рядом с ящиками с продовольствием под слоем полиэтиленовой пленки. Некоторые были разворочены пулями и пусты, остальные в порядке.
Не мучаясь лишними вопросами, Шевцов выдрал бутыль из упаковки, с треском свинтил крышку и припал к широкому горлышку. Напившись, плеснул воды себе на голову и передал бутыль Акиму.
– Не знаю, глюки это или еще что, но вода годная, – сказал контрразведчик. – Интересно, есть ли тут жрачка?
– Вон ящик с консервами, – бесцветно сказал Кот. Кивнул в сторону ящиков. – А там – сухпайки.
– Я что-то не понимаю, – проговорил Шевцов, пристально глядя на друга. – Ты что же, уже бывал здесь?
– Можно сказать и так… – Кот скривился, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться. – Да, да, бывал!
Он сжал кулаки, неловко крутанул вокруг собственной оси, проговорил:
– Здесь все, кроме людей, которые должны быть здесь! Все это мертвое! Имитация, макет!
Шевцов подошел к стене, у которой лежал брошенный пулемет, поднял, взвесил на руке оружие, передернул затвор. Пнул ногой в звякнувшую россыпь гильз, сказал:
– Неплохо для имитации, – перевел взгляд на сталкера. – Какой-то ты вялый.
– Да, пойду в палатку, поваляюсь немного, – Кот заставил себя улыбнуться. – Лечиться буду.
В уцелевшей палатке был складной стол и раскладушка дежурного. В углу валялась прошитая пулей гитара. Кот отвел взгляд. Механически сел на раскладушку, завалился ничком, закрыл глаза.
Он и вправду верил, что вот так вот закроет глаза, уснет, а проснувшись, станет совершенно здоровым. Так, наверное, и было бы в какой-нибудь дикой сказке. На деле же он просто провалился в глубокий болезненный сон. Не замедлили навалиться кошмары. Кот полночи палил из автомата куда-то в дымную мглу, а когда все стихло и он решился пойти туда и поглядеть, то тихо заскулил от ужаса. У его ног лежали пацаны – все отделение в полном составе, которое он уложил своим тупым, бездумным огнем.
