Хотелось закричать: «Не делай этого! Это не вода – это тело монстра, притворившегося Морем!..» Но сталкер просто наблюдал – равнодушно и молча.
Ничего страшного, впрочем, не произошло. Аким был так же жив и здоров, а вскоре и Шевцов снова подал голос:
– Ну вот где-нибудь здесь причалим…
И повернул к берегу. Так он, наверное, думал. Но шли минуты, лодка плавно скользила вперед – а берега не было.
– Что за чертовщина? – проговорил Шевцов. – Только что был ведь берег! Кто-нибудь что-то видит?
Аким привстал на носу, старательно озираясь по сторонам. Сообщил:
– Ничего не вижу. Если бы не туман…
Словно в издевку, туман стал быстро таять, пока не исчез вовсе. Темнело, но небо было ясным, и теперь все трое могли видеть то, что просто не укладывалось в голове.
Берега на было. То есть не было вообще – одна лишь сплошная сонная гладь в любую сторону до самого горизонта.
Шевцов перестал грести, и весла повисли в мертвой тишине. Тягучие капли с них звонко упали на радужную поверхность. Тихо разбежались веселые круги.
– Этого не может быть… – проговорил Шевцов. Поглядел на сталкера округлившимися глазами, ища поддержки.
– Может, – тихо сказал Кот. – Это же Море…
– Оно двадцать два километра в самом широком месте! А мы едва от берега отплыли!
– Но мы же хотим найти Остров, – сказал вдруг Аким. – На картах его нет. Значит, он где-то за пределами этих двадцати двух километров.
– Здорово… – хмуро сказал Шевцов. – Значит, теперь у нас «Море Мебиуса?» И как назло – темнеет.
– Ничего, зато выспимся, – сказал Кот. – Утром поплывем дальше…
Он не знал – куда это «дальше». Что, если они действительно попали в очередную «пространственную аномалию», ее водную вариацию? На суше хоть какие-то ориентиры были, а здесь…
Впрочем, выбора не было. Шевцов быстро успокоился и устроился на ночлег на дне лодки. Он умел так – с удобством располагаться и высыпаться в самой дикой ситуации. Отличное свойство здоровой психики. Аким же долго возился в своей носовой части, никак не находя удобной позы. Хорошо, хоть дно оставалось сухим: субстанция Моря почему-то не проникала сквозь наспех законопаченную трещину.
Кот так и не смог уснуть. Странно – он был совершенно истощен, будто его кровью напилась толпа вампиров. Оставалось только неподвижно сидеть, тупо пялясь в бескрайний горизонт.
Темнело быстро. Пожалуй, даже быстрее обычного. На небо высыпали звезды, и Кот вдруг понял, что никогда еще не видел такого невероятного, пронзительного неба. Ради того, чтобы увидеть это, стоило забрести в Зону. Хотя, может, дело в его состоянии?
Иначе как объяснить, что он смотрит сквозь это небо, туда, за кулисы Вселенной? Вот она, как на ладони – первопричина всего сущего, вот он – главный ответ на все вопросы. Еще секунда – и он поймет самое важное…
Хрипя и задыхаясь, Кот проснулся. Лежа на дне качающейся лодки, Кот, холодея, осознал: понять самое важное и умереть – суть одно и то же. В этом ощущении был какой-то поразительный смысл, чего живому не дано понять. И не имеет значения, что это значит, главное – он только что был на волосок от смерти.
Организм не справлялся. Кот чувствовал: ему остались считанные часы. Усилием воли он бросил себя на лавку, вцепился в весла и стал судорожно грести. Он все налегал на весла и видел, как небо медленно уползает над ним в противоположном направлении. Словно с каждым взмахом он преодолевал десятки и сотни морских миль. Конечно, в реальности такого быть не могло.
Это Зона смеялась над ним.
– Зоне – почтение, сталкеру – прощение… – шептал Кот старый заговор.
Это Шаман его научил. Шаман вообще всему научил его, мальчишку, искавшего острых ощущений в Зоне. По сути он спас его, увел с дорожки, неизбежно ведшей к гибели. Потому что сталкер – это не тот, кто в Зону лазит, сталкер – тот, кто уважает и понимает Зону. Потому что Зона – это сила, мощь, неподвластная людям, за все эти годы так и не исхоженная и совершенно не понятая. Сам Шаман тоже признавался, что не понимает этой силы, обрушившейся на Землю с Посещением. Но он чувствовал эти места куда лучше других. И может быть, его выкормыш до сих пор и жив только благодаря этому чувству, необъяснимой «чуйке», которую наставник передал ученику. Да и не только этому.
