– Ради всего святого! – всплеснул руками Доктор. – Что я стану делать с резаной бумагой? Или хуже того – с резаной бумагой, переведенной в магнитные метки на карточке? У меня все есть. Кроме хорошего экземпляра Pseudogigantus vastus, без которого моя армия будет напоминать мотострелковое подразделение без поддержки тяжелой бронетехники. – Он вздохнул. – Ладно, починим. Не в первый раз. А что это с вашим другом? – Он наконец соблаговолил обратить внимание на Хе-Хе, которого поддерживали под руки Пустельга и Донахью.
– Органическое поражение, – сказал я. – Гигантская псевдоплоть ударила лапой.
– Это которую Нестандарт выращивал в научном лагере? – снова поразил меня осведомленностью Доктор. – Крайне неосмотрительно, я бы сказал! В итоге мертвы и Нестандарт, и ученые, и несчастная псевдоплоть, что весьма, весьма печально. А ведь я неоднократно говорил ему… – Доктор оттянул Хе-Хе нижнее веко, внимательно исследовал радужную оболочку глаза, пощупал пульс на шее, задумчиво поковырял сиреневую корку гермоспрея на груди у моего помощника. – И ранен ваш друг. Что ж, случай весьма любопытный. Крайне любопытный, молодые люди. Давайте так: я вылечу вашего друга и прощу вам за это поврежденного псевдогиганта. По рукам?
– По рукам, – согласился я.
– Отлично! – обрадовался Доктор. – Ну что ж, берите этого господина и следуйте за мной!
Он нагрузил наше оружие на псевдогиганта и бодро зашагал впереди всех вверх по тропинке.
– Он что, ненормальный? – вполголоса поинтересовался у меня Стеценко, когда Донахью и Пустельга поволокли Хе-Хе следом за Доктором.
– Да, – ответил я. – По крайней мере, так говорят. – Мы двинулись следом за ними. Кабаны мирно конвоировали нас, бредя по обе стороны тропинки. – Вообще-то он помешан на экстремальной медицине. Каждый случай какого-либо загадочного отравления или заражения в Зоне для него – праздник. Он поставил на ноги многих сталкеров, подцепивших в Зоне какую-нибудь заразу, которых считали безнадежными. Однако делает он это не из человеколюбия, а исключительно в своих интересах – в познавательных целях, во имя чистой науки. Если бы он продал военным, к примеру, свой метод контролирования тварей Зоны, то смог бы жить остаток дней на собственном острове в Средиземном море. А подобных разработок у него, по слухам, достаточно. Но он предпочитает жить здесь, в отравленных местах, среди уродливых животных. Здесь никто и ничто не мешает ему заниматься исследованиями. Жаль только, что результаты всех его исследований умрут вместе с ним… – Я помолчал. – Если только он вообще умрет когда-нибудь. А что это у тебя глаза разгорелись, Андрюша?
– Если все обстоит так, как ты рассказываешь, – осторожно проговорил Стеценко, – этот человек мог бы значительно укрепить обороноспособность Украины.
– Не советую предлагать ему это. Он препарирует тебя, не успеешь ты предложить ему первый миллион. Слава богу, этот гений чокнутый, в связи с чем абсолютно равнодушен к деньгам. Для него они резаная бумага и магнитные штрихи на карточке. Равным образом для него являются пустыми словами со смутно улавливаемым смыслом понятия «родина», «патриотизм», «долг» и прочее в том же роде. Кстати, если в настоящий момент ты прикидываешь возможность спецоперации по захвату Доктора, учти невозможность высадки с вертолета из-за многочисленных гравитационных аномалий, бьющих на много километров вверх, непроходимые болота, населенные свирепыми тварями, а также то, что большая военная экспедиция несколько лет назад уже исчезла бесследно где-то неподалеку от этих мест. А Доктор – выжил и, судя по всему, процветает. И если мы сегодня добрались сюда, то только потому, что он не имел ничего против. Если он не захочет, сюда не доберется никто.
– Ему можно доверять? – поинтересовался Стеценко. – Кстати, насколько он опытен в качестве проводника? Смотри, как уверенно шагает. Он нас не заведет в какую-нибудь аномалию?
– Болото не каждый пройдет из конца в конец, а он тут живет, – напомнил я. – Хотел бы я иметь такой нюх на аномалии, как у Доктора.
Шагавший налегке Болотный Доктор замедлил шаги, поравнялся с нами и завел по-английски оживленную беседу с Камачо. Они сыпали какими-то мудреными терминами, так что я даже приблизительно не понимал, о чем они говорят.
