Я удвоил усилия, хотя и так уже двигался практически на пределе своих возможностей. Больше я не оглядывался: бесполезно. От того, что я увижу, сколько еще сантиметров выиграло у меня зеркальное пятно, моя скорость не увеличится. Пот ручьями струился по моему телу под курткой, мне казалось, что от меня валит пар. Еще немного… так, хорошо, теперь левую… Каждую секунду я ждал, что вот сейчас меня коснется нечто упругое, обжигающе холодное. Потом раздастся характерный хлопок, словно откупорили огромную банку с маринованными огурцами… И всё. Получу бесценный жизненный опыт – узнаю, каково годами умирать заживо в прозрачном серебристом гробу. Интересно, что скажет на это моя клаустрофобия?
С чего я взял, что эта штука упруга и холодна, как лед, – убей бог, не знаю. А как она хлопает, когда добирается до жертвы, я помню прекрасно.
Спасительное дерево приближалось медленно, рывками. За спиной слышался отчетливый плеск, и я подумал, что выйдет отличная шутка, если пятно схватит меня в тот самый момент, когда я наконец ухвачусь за низко торчащий сук.
Я ухватился за низко торчащий сук высохшего дерева и, подтянувшись на нем, быстро поджал ноги. В серебристое пятно, скользнувшее прямо под ними, упало несколько капель с моих насквозь промокших армейских ботинок.
Как ни странно, сук подо мной не сломался, что было бы очень логично по закону подлости, и после некоторого пыхтения мне удалось его оседлать. Пытаясь устроиться поудобнее, я взялся за ствол, и у меня в ладони остался внушительный кусок сухой коры, отслоившийся от сухого дерева, словно кожа с тела прокаженного. Потеряв равновесие, несколько бесконечных мгновений я отчаянно балансировал обеими руками в воздухе, сидя над бездной на узенькой жердочке. Если бы автомат, сразу показавшийся безумно тяжелым, соскользнул с плеча и своим весом чуть сместил центр тяжести, мне пришла бы моментальная хана. Однако мне все же удалось уцепиться за другой сук, торчавший у меня над головой, и я обнял покрытый коростой ствол с такой страстью, с какой не обнимал Динку в наши самые горячие ночи. У меня над головой шевелились свисавшие с верхних ветвей ржавые волосы, они почти касались моей макушки, но сейчас мне было на это категорически накласть. Что такое пара легких ожогов по сравнению с вечным заточением в зеркальном пятне?
– Сталкер, ты как? – прокричал с берега Камачо.
– Никак, – ответил я голосом мультяшного страуса, пытаясь отдышаться.
Я слегка повернулся на своем неудобном насесте, чтобы бросить взгляд на берег. Все мои туристы были в безопасности. Зеркальное пятно не умеет ходить по берегу, но они на всякий случай не приближались к воде, хотя смотрели в мою сторону, и морды у них были вытянутые. Хе-Хе лежал на пригорке чуть дальше. Тьфу, уроды! Там же контактная пара в двух шагах, что-то вроде муравейника со срезанной верхушкой и кочка с совершенно желтой травой! Долбанет так, что костей не соберут!.. Впрочем, ладно. Хорошо хоть не бросили моего второго номера, не отдали зеркальному пятну. А в пару я им сунуться не дам, дайте только добраться до берега…
Кстати, насчет добраться до берега. Я посмотрел вниз. Пятно задумчиво нарезало круги сантиметрах в сорока от моих ног. С меня все еще капало, и вибрация воды возбуждала его, не давала лечь в дрейф или снова погрузиться на дно. Черт, плохо дело. Это надолго. Сколько я смогу просидеть на этом шестке? Ситуация, мать его ети.
– Стойте где стоите! – крикнул я. – У вас ловушка на берегу!
– Как тебя оттуда снимать? – заорал Стеценко.
– Разберемся, – проворчал я. – Не топчитесь там! Не подходите к Хе-Хе! Сейчас придумаю что-нибудь.
Впрочем, что я мог придумать? Придется сидеть на дереве, пока зеркальное пятно не смирится с потерей жертвы. В принципе, пару часов я мог бы скоротать здесь без особых проблем, если бы не тяжелый рюкзак. Наверное, придется его все-таки бросить пятну. Главное, чтобы туристы не наделали глупостей.
Я уже совсем было собрался избавиться от рюкзака, когда почувствовал нехорошее. Похоже, подгнившее основание дерева в конце концов не выдержало моего недетского веса, и теперь сухой ствол медленно, очень медленно кренился в сторону зеркального пятна, которое настороженно заметалось подо мной из стороны в сторону, словно учуявшая след гончая.
