Сполоснув руки под одиноким краном, из которого текла мутная техническая вода, я направился обратно в зал. Сотовый больше не сидел на табуретке – он стоял в дальнем конце оружейки, возле ружейной пирамиды, уперев приклад автомата под мышку и направив дуло в коридор. Интересно, это я его переполошил или тот сопляк, что выкатился отсюда полминуты назад с выпученными глазами?
Проходя мимо Сотового, я направил на него указательный палец и сказал:
– Бабах!
Охранник опалил меня злобным взглядом, но промолчал, злобно мотнув стволом автомата в сторону зала: проходи, дескать. Ладно, один – ноль.
В зал я вернулся как нельзя вовремя. Ситуация за время моего отсутствия разительно изменилась. Мои туристы стояли рядком возле дальней стены, положив на нее ладони и широко расставив ноги. Местный вышибала по кличке Космонавт, близнец Варвара, неторопливо охлопывал их по карманам, выгружая оттуда на стол всякую мелочь. С двух сторон туристов держали под прицелами «калашей» Махмуд и Ковригин. Вольные бродяги за столами перестали пить и с недоумением наблюдали за этой сценой. Только темные за обеденным столом, похоже, не слишком впечатлились увиденным и продолжали с энтузиазмом поедать свои порции.
Варить твою кашу! Я же велел ведомым не лезть в драку!
– Эй, народ, что здесь происходит? – Я двинулся к Бизону. – Ладно, организмы, поиграли и хватит! Я оплачу ущерб…
Дуло автомата Ковригина развернулось в мою сторону. Я поднял обе руки вверх:
– Саша, ну все, все. Давай остынем и спокойно разберемся…
– Иди за свой столик, Хемуль, – ледяным тоном произнес Ковригин.
Что-то здесь было не так. Не было тут никакой драки. Все бродяги находились на своих местах, столы не были сдвинуты, не валялось на полу осколков битой посуды. Да и шума потасовки я из коридора не слышал. Темные вышибалы просто вывели моих туристов под дулами автоматов из-за стола и аккуратно поставили к стенке.
Ни хрена себе день начинается, как говорит в таких случаях один страус.
А морда у Космонавта вытянутая, словно ему только что сообщили, что у него в Донецке мама умерла. Руки трясутся, палец на спусковом крючке побелел от напряжения, чуть рыпнись – полмагазина в тебя высадит. Да и Махмуд с Варваром явно не в своей тарелке. Что, черт возьми, происходит в этом баре?! Что сегодня за безумный день такой?
Стараясь не делать резких движений, я занял свое место. Обыск понемногу подходил к концу. Я скользнул растерянным взглядом по обеденному залу и внезапно уперся в знакомое лицо. Огромный черный синяк под левым глазом этого типа уже побледнел, но все еще не сошел до конца – Патогеныч весьма тяжел на руку. Незнакомец, преследовавший нас от самого Периметра, стоял за столиком бродяг из «Свободы», справа от Грека. Увидев, что я на него смотрю, он понимающе усмехнулся и пожал плечами: дескать, видал, как все обернулось?
Закончив обыск, темные вышибалы заставили моих туристов положить руки на голову и под конвоем повели во внутренние помещения бара. Миша Пустельга беспомощно оглянулся на меня, на лице у его было написано величайшее изумление. Махмуд пихнул его стволом автомата в почку, заставив двигаться живее.
– Клещ распорядился, – лаконично пояснил Ковригин, все это время державший меня на мушке. – Стой и не рыпайся, Хемуль, все будет хорошо. Когда захочешь, спокойно уйдешь.
– Их снаряжение принадлежит мне, – угрюмо сказал я.
– Мы тебе его вернем, – пообещал темный.
– Что же вы делаете, уроды? – с ожесточением произнес я. – А как же неприкосновенность всякого бродяги, который к вам приходит?
Я увидел, как мгновенно окаменело лицо Ковригина. Самое страшное ругательство, какое только может быть обращено к сталкеру-полумутанту, – «урод». Менее страшное, но тоже весьма серьезное – «радиоактивное мясо». Ради всего святого, никогда не обращайтесь к темным подобным образом, если только вы не взбешенный до предела Хемуль: лишь в этом случае у вас есть шанс выбраться из бара «Сталкер» без серьезных повреждений. Да и то не факт.
– Хемуль, – устало сказал Ковригин. – Мы возместим тебе убыток. Сколько скажешь, столько возместим. Плюс за моральный ущерб.
