Зона поражения - страница 97

Непейвода преодолел казарменный отсек ползком и рассредоточившись — каждую деталь одежды и оружие несла особая группа клеточек. Если бы нашелся свидетель того, как комбинезон и башмаки сами собой беззвучно движутся по потолку, обтекая пузыри светильников и глазки видеокамер, он наверняка бы решил, что сошел с ума или все это ему только мерещится. По счастью, на орбитальной крепости была ночь, и весь личный состав отдыхал либо стоял вахту.

Ходячий муравейник снова собрался в человеческое тело перед панелью контрольного устройства бронированного люка на входе в Центральный Пост. Станнер был спрятан в недрах фальштела Непейводы. Вместо магнитной карты он запустил в щель идентификатора специально надрессированную клеточку, которая, пробравшись в самые недра прибора, в считанные секунды обделала дельце.

Люк открылся, загудел зуммер. Прийти в боевую готовность, согласно инструкции, должен был охранник, расположившийся за вторым люком. Двунадесятый Дом проник лишь в узкий и длинный — прекрасно простреливаемый — тамбур штабного отсека. Этот самый охранник должен узнать посетителя в лицо, ибо личный состав крепости невелик. Он спросит о цели визита и, связавшись с дежурным офицером, получит подтверждение.

Дом миновал второй люк. Собравшись с силами, он сделал гипнотический посыл. На ФФФукуараби агентов обучали этому искусству, натаскивая на клонах, выращенных из похищенных клеток. В подземных бункерах содержались представители сотен разумных рас.

— А-а-а… Это ты, — узнав «Ордана», карантинщик улыбнулся и позабыл вызвать дежурного. — Проходи.

Через пару секунд охранник напрочь забудет, что вообще видел его.

Муравейник спустился в новеньком, ядовито пахнущем пластиком лифте на один этаж. Двери лифта открылись. Поста охраны здесь не было — только видеокамера под потолком, прослеживающая каждый твой шаг. Камере не заморочишь голову внушением, но это и незачем: сейчас она фиксировала вполне конкретного надзирателя с присущей ему мимикой и походкой.

Непейвода продемонстрировал видеокамере, а значит, и дежурному на пульте, искусно слепленное из сотен живых клеточек лицо Боба Ордана. Лицо это освещала хитроватая улыбка, обнажившая редкие белоснежные зубы.

Потом Двунадесятый Дом очутился в пустом коридоре, ведущем к Центральному Посту. Там находились пост связи, узел планетного контроля, пункт управления огнем, командная рубка и комендантский отсек.

Внезапно зажглись прожектора, ударив с потолка и стен. Дом на мгновение ослеп. Этот свет опалял, пронизывал насквозь, так что и сквозь плотно сомкнутые веки зрачки жгло огнем. Попав под такой удар, клеточки могут залечь в спячку — их потом не добудишься. Непейвода оцепенел, стремительно перебирая десятки одинаково проигрышных вариантов.

— Сдавайся! Ты окружен! — громовой голос раздавался из микрофонов, вмонтированных в стены. Он должен был подавить всякую волю к сопротивлению. — Руки вверх! Открываю огонь на поражение!

Дом едва удержался, чтобы не запустить бесполезным станнером в эти слепящие прожектора и орущие микрофоны. А потом охранник, устроивший представление, гомерически захохотал. Хохот его потряс Непейводу не меньше ослепительных лучей. Видно, здесь, в крепости приняты такие шуточки.

— С чем пожаловал, Боб? — отсмеявшись, спросил невидимый охранник.

«Ордан» только улыбнулся в ответ и показал сложенное из пальцев колечко. Он был уверен, что это означает «все окей». Двунадесятый Дом лишь раз слышал голос надзирателя. Хоть он и попытается подражать Бобу Ордану, если не будет другого выхода, но лучше рта не раскрывать.

Продолжая улыбаться, Непейвода подошел к последнему люку — за ним был Центральный Пост. Красная крышка с белой буквой «С» уехала в стену, и Дом, согнувшись, переступил порог. Впереди виднелся зал, одна из стен которого представляла собой огромный экран. На него выводились изображения с видеокамер.

Перед пультом в удобном вращающемся кресле с высокой спинкой и подлокотниками сидел розовощекий, голубоглазый блондин, склонный к полноте и грубым шуткам. Он малость не доставал ногами до пола и, как мальчишка, болтал ими. На груди у него было написано: «Спиллейн». «Так вот кто у нас главный шутник!» — мстительно подумал муравейник.