Зона поражения - страница 32

— Сдаюсь! — через две минуты закричал корабельный мозг. — Сдаюсь! Я выполню любые условия! Только прекрати! «Похоже, не врет», — подумал Рассольников.

— Хорошо, — ответил Двунадесятый Дом. — Ты не будешь навязывать свою любовь Платону, пока он сам тебя об этом не попросит. Не будешь формировать человеческие тела и высовывать из переборок руки.

— Я согласна!

— Это еще не все. Ты будешь безоговорочно выполнять наши с ним приказы. И не вздумай ставить нам какие-нибудь условия!

— Обещаю.

— Вот и договорились.

— Что ты с ним сделал? — спросил археолог, когда Непейвода вполз в каюту.

— С ней. В том-то и Дело, что с ней. Женщины гораздо чувствительнее к таким вещам. Я ее покусал.

— Корабль? Он выдерживает попадание небольшого метеорита…

— Чтобы тоньше чувствовать тебя, чтобы лучше понимать тебя, чтобы глубже любить тебя, Нинель перестроила свой механоорганизм. Он теперь гораздо больше напоминает человеческое тело. Нцнель вырастила множество новых рецепторов и стала во сто крат уязвимей. За все надо платить.

— Ты все это знал, хладнокровно наблюдал за происходящим и даже не подумал вмешаться, — с обидой произнес археолог.

— Но ты же сам предложил разбежаться по каютам. Откуда мне знать: вдруг тебе нравятся корабельные ласки? Она ведь очень старалась, изучила «Камасутру» и много других файлов о человеческой любви. Ее внешние органы весьма эффективны. Ты не отличил бы их от настоящих — напротив…

— Баста! — рявкнул Платон. Тут же взял себя в руки. — Оставим эту тему. Я тебе очень благодарен. Я стал бы твоим должником, если бы именно ты не подсунул мне это чудовище. — Он встал с койки и направился к двери.

— Ты еще не завтракал. Так что приятного аппетита! — кинул ему вслед Непейвода.

— И тебе того же.

Миновали девять дней полета. Корабль прошел ровно половину пути. Погони за кормой не видать, гипердвигатель работает как швейцарские часы, на обед и ужин кормят деликатесами. (Правда, на завтрак овсянка.) Чего еще желать? Лежи себе на койке и поплевывай в потолок.

Иногда перед сном, когда Платон раздевался и разбирал постель, динамик вдруг начинал ласково ему шептать:

— Ты такой красивый. Ты не передумал, хозяин?

— Нет!

— Тогда извини, — раздавался обиженный голос, и воцарялась тишина.

Археолог потом долго не мог уснуть. Из-за этих самых шепотов Платона не оставляло ощущение, что за каждым его шагом следят. Он был погребен в недрах живого корабля, свихнувшегося на мечтах о любви.

…Первый тревожный звонок раздался во вторник после обеда. Выйдя из очередного прыжка, «Оболтус» понял, что отклонился от курса. Корабельный мозг не стал тревожить экипаж и попытался сам исправить ошибку. Он сделал «поправку на ветер» и вошел в подпространство. И снова оказался не там, где надо. Новый прыжок, и отклонение выросло еще сильнее. Стало ясно: корабль сносит. Тогда «Оболтус» позвал экипаж в рубку.

Платон нехотя выбрался из каюты. Он теперь развлекался тем, что просматривал земные новости за последние полтора года— один ролик новостей «Си-Эн-Эн» за другим. Когда-нибудь он тоже станет их героем…

«Что еще стряслось? — думал археолог, пробираясь по узкому, похожему на пищевод, коридору. — Эскадру выслали наперерез или впереди минное поле?»

Непейвода собрался по всем правилам, туго наполнил собою полетный комбинезон и промаршировал в рубку как дисциплинированный член экипажа. Пока его клеточки не начнут стареть и помирать, он всегда будет в отличной форме.

Когда напарники уселись в кресла, корабельный мозг коротко и внятно доложил о проблеме.

— Насколько я знаю, в подпространстве не бывает течений, — хмыкнув, сказал Платон, постукивая костяшками пальцев по подлокотнику. После известных событий он старался поменьше говорить с «Оболтусом», а уж если было не отвертеться, против воли начинал хамить. Детская защитная реакция.