— Осужденный… Жит…пис…баев! Правильно я назвал? Кто?!
Житписбаевым оказался длинный, унылый казах. Он поднимается, глядя под ноги и теребя в руке зоновскую кепку — «пидорку».
— Так… Ну давай почитаем всем, что ты натворил…
Медведь читает подшитую к личному делу копию приговора:
— Работая водителем в колхозе… во время перевозки зерна с тока… будучи в нетрезвом состоянии… посадил в кабину доярку Гульнару… Ага! Остановился в кукурузном поле, где совершил с ней насильственный половой акт. Было такое, Житписбаев?
Зек шмыгает носом и кивает.
— Уговорить не мог… — тихо хихикает кто-то из отрядников.
— Но, — продолжает Медведь, — это еще не все! Затем, на окраине села… это что ж, она с тобой, дура, дальше поехала?! На окраине села… предложил потерпевшей вновь совершить половой акт в извращенной форме… От чего она, естественно, отказалась! — с удовлетворением заключает начальник колонии и закрывает личное дело.
— Приговорен к семи годам лишения свободы, — продолжает Медведь. — Но! При условии хорошего поведения и добросовестной работы через пять лет мы можем направить вас, Житписбаев, на стройки народного хозяйства или в колонию-поселение… Ясно?
— По профессии шофер? — спрашивает директор производства.
Осужденный кивает.
— И права есть? Дома? Пусть пришлют. Машину мы тебе сейчас не доверим. Будешь водить тачку на кирпичном заводе. А там посмотрим. Как он себя ведет? — обращается Медведь к «активисту» Лебедеву.
— Нормально, гражданин начальник. От работы не отказывается.
— Как, Житписбаев, работать будешь? — спрашивает начальник заключенного.
— Буду… — бормочет тот.
— Прекрасный парень! — заключает Медведь.
— К тебе, Борисенко. В шестой отряд.
Начальник отряда капитан Борисенко записывает фамилию новичка в блокнот.
— Следующий… Иванов! — начальник колонии берет очередную папку, читает: — Младший сержант Иванов… самовольно оставил расположение войсковой части… Четыре года лишения свободы.
Иванов, остроносый белобрысый парнишка, встает.
— Убежал? — спрашивает начальник.
— Убежал… — соглашается Иванов.
— У нас за побег — пуля!
Иванов обреченно кивает. Подключается начальник оперчасти — капитан Александров:
— Владимир Андреевич, Иванов по личному делу проходит как склонный к побегу.
— Ничего, — машет рукой Медведь, — куда он от нас побежит? Давайте его в третий отряд. В ночную смену не назначать пока, а то еще правда полезет на забор сдуру. Профессии у тебя, сынок, конечно, нет?
— ПТУ закончил. На автослесаря… — говорит Иванов.
— Ну какой ты автослесарь! Будешь пока сетку плести, а там посмотрим…
Не обходится без курьеза. Среди вновь прибывших оказывается еще один военный — старший лейтенант. Срок — три года лишения свободы за хищение боеприпасов — гранат, толовых шашек. Старший лейтенант за магарыч продал их мужикам-колхозникам. Те глушили рыбу, с чем и попались, заложили своего поставщика.
Тут к работе комиссии активно подключается начальник режимной части майор Прокофьев. Ему уже пятьдесят, на Мелгору переведен недавно — проштрафился. За что — ясно: фиолетовый «спецзагар» на лице выдает пристрастие майора к алкоголю. Он уже дважды под ехидными взглядами отрядных приложился к стоявшему на столе графину с водой: сушит после вчерашнего.
— Вы коммунист?! — грозно спрашивает зека майор.
— Так точно! Бывший! — рапортует старлей.
— Коммунист при всех обстоятельствах должен оставаться коммунистом! — напирает Прокофьев. — Я предлагаю вам ответственный участок работы — в столовой. Считайте это партийным поручением!
— Слушаюсь! — радостно соглашается бывший старлей.
Еще бы! Столовая — это вам не «вождение тачки» с кирпичами…
Распределение этапа закончено, но на столе еще два личных дела.
— Каракашвили… Саркисян… — читает Медведь.
— В шизо… — сообщает зам по оперработе. — Отказались от чистки картофеля, а Саркисян требует отправить его в Армению.
— Пусть считает нашу Мелгору Араратом, — хмыкает Медведь. — Мамбетов! Возьмешь обоих к себе.
Начальник пятого отряда капитан Мамбетов возмущенно вскакивает:
— Владимир Андреевич! У меня этих «зверей» уже пол-отряда! Всю шваль ко мне, а кто план выполнять будет?
