— Иван Чайка!
— Так точно, — сказал секретарь. — Был шофером, стал комсомольским руководителем. Если ты не перестанешь пялить на меня глаза, я запущу в тебя чернильницей и разговора не выйдет. — Секретарь улыбнулся, блеснув зубами, и товарищески кивнул: — Садись, Илья.
Илья сел, все еще не переставая удивляться.
— Скажи хоть, как все произошло? — попросил он. — Я считал, меня Трофимов вызывает.
— Я лучше тебе расскажу, как утром меня пригласили в партком и дали взбучку за плохо проведенный воскресник. Учебный год вот-вот начнется, а школа в поселке еще не сдана. Собралось нас человек двадцать, сделали очень мало. Думал увидеть тебя на воскреснике, а ты не пришел.
— Но я же не знал, — обидчиво сказал Илья.
— Много у вас на третьем участке комсомольцев?
— Не знаю. А почему ты меня спрашиваешь?
— Прощупываю, — почти серьезно сказал Иван. — Ты когда зашел, мне подумалось: неплохо бы тебя в баскетбольную команду. Наверняка рукой до корзины достанешь. В Америке, говорят, есть профессиональная негритянская команда баскетболистов. Рост у каждого — больше двух метров. Любую команду избивают с непомерным счетом, с ними даже играть не решаются… Что же мы с вашими комсомольцами делать будем? Ты где взносы платишь?
— Я еще только на учет встал. А что делают комсомольцы — знать не знаю.
Иван Чайка промолчал. Вышел из-за стола и встал перед Ильей, засунув руки в карманы.
— Не будем ворошить старое, — сказал он. — И комитет работал здорово, и комсомольцы чудненько поддерживали его. Ладно. Будем создавать на вашем участке комсомольскую организацию. Участок теперь оформился, люди постоянные. Помогать мне будешь актив сколачивать.
— Помогать я не отказываюсь, — сказал Илья и развел руками. — Но что делать?
— Первое собрание, видимо, сумеем провести не раньше чем через две недели. Сейчас надо выяснить, кто из вновь прибывших комсомолец, и всех на учет поставить. Вот и действуй. Главное сейчас — к людям присмотреться. В актив надо выбрать таких, чтобы действительная польза была.
— В своей бригаде я сделаю, — сказал Илья. — Скажи хоть, как ты попал сюда? Меня любопытство разбирает.
— Ты что, маленький? — рассвирепел Иван. — Моего предшественника освободили. Уехал учиться. В партийную школу взяли. А я член комитета. Поневоле пришлось секретарем стать. — Иван задумался, глянув на почерневшие от масла и металла руки. — Все бы ничего — от машины отвыкнуть не могу. Тоска съедает, и зуд во всем теле. Увижу, что газует мимо, вздохну глубоко… Ничего, — тряхнул он головой. — Наладим дела, подберем подходящего парня на это место — и опять за баранку. Ну, как у тебя с работой?
— Что с работой. Под ТЭЦ фундамент заложили. Теперь дело за каменщиками. Нас на днях перекинут на строительство заводоуправления. Опять рыть траншеи. Генку перевели к Перевезенцеву в ученики. Юркий такой парнишка. Помнишь, приезжал, мы вместе работали? После того как показали в кино, и перевели.
— Слышал, — засмеялся Иван. — Он не комсомолец?
— Да нет пока. А парень толковый.
— Как его фамилия? — спросил Иван и, когда Илья сказал, записал в блокнот. — Толковый, говоришь?
Илья кивнул. Они дружески распрощались, причем Иван шлепнул его по спине и сказал с чувством, похожим на зависть:
— Здоровяка ты. А в команду баскетболистов я все равно тебя запишу. Подберем орлов, потом хоть с самими неграми играть не побоимся.
— Будет тебе, — сказал Илья. — Ты прежде порядок в комсомоле наведи.
* * *
После того как Першина побывала у них дома, Василий словно переменился. Он все время находился в радостном возбуждении, мурлыкал себе под нос: «Первый батальон, вперед, в атаку!..» И нет-нет да и поглядывал в зеркало. Потом вдруг объявил, что бросил курить, так как табак очень вреден для здоровья. Генка, хотя и сам покуривал, решение одобрил: «Правильно: папиросы — только деньгам перевод». А когда Генке под руку попала какая-то книжка и он по привычке швырнул ее за шкаф, Василий вытащил и водворил на место — на этажерку. При этом он не сказал ни слова, а только выразительно повел глазами. Он ревниво охранял тот порядок в комнате, какой установила Першина.
