– У меня есть опыт в общении с таким контингентом, – улыбнулся Назаров, – в свое время мне пришлось плотно пообщаться с анархистами из числа интербригадовцев в Испании.
– О-о, – протянул профессор, – так вы боевой офицер! Весьма кстати, хотя надеюсь, ваши специфические знания нам не пригодятся. За сим позвольте откланяться. Спасибо за чай.
– А вам спасибо за лекцию.
Назаров помог Барченко одеться, проводил на улицу.
– Профессор, – спросил он, задержав его руку в своей, – погоду в расположении лагеря тоже вы делаете?
– Конечно.
– Да-а… Еще один вопрос: гибель Тимофеева и Рахманича, что это? Несчастный случай?
– Дорогой мой Александр Владимирович! Любой случай можно предвидеть и предупредить.
– И что?
Промолчав, Барченко улыбнулся и зашагал к своему бараку.
* * *
Спецлагерь «Бестиарий», апрель
Дни пролетали за днями, складывались в недели. Жизнь в лагере была однообразна, во всяком случае, для Назарова. Неделю он погонял стрелков охраны – надо было привести их в чувство после месяца вольной жизни, три раза устаивал стрельбы. За лагерем винтовки стреляли, как и положено. Впрочем, стрельбой бойцов Назаров остался недоволен – редко кто попадал в мишень. Разве что Умаров, который стрелял с видимым удовольствием. На территории лагеря погода была мягкая, будто в средней полосе России, в то время, как за проволокой бушевали метели. Назаров выставил пост на воротах лагеря, еще один боец обходил лагерь по периметру, проверяя, нет ли медвежьих следов, подходящих вплотную к проволоке. Барченко, узнав, что Назаров озабочен проникновением хищников непосредственно в лагерь – все-таки жильем пахнет, пищей, постарался успокоить его, сказав, что медведи больше не появятся. Назаров пожал плечами – береженого Бог бережет. В редкие дни, когда погода была ясной, он ходил к морю – Иван Межевой взялся показать ему птичьи базары и лежбища моржей и тюленей. Берег окружал ледяной припай шириною в несколько десятков метров. Штормы ломали лед, но он нарастал вновь. Один раз они взяли винтовку, и Назаров с первого выстрела завалил моржа. Разделывать зверя они не стали – Иван сбегал, позвал Василия Собачникова. Тот хоть и был из тундровых ненцев, но все же опыт кое-какой имел. Лишь под вечер с помощью стрелков, они разделали тушу и перетащили ее в лагерь.
Однажды Барченко сводил Назарова в тундру, к обнаруженным им круглым камням. Камни они не нашли – все замело снегом, но Собачников успокоил профессора, с обидой объяснив, что ни один охотник не забудет место в тундре, где хоть раз побывал.
Понемногу стало чувствоваться приближение весны – почти все обитатели «бестиария» ходили на скалы над морем, поджидая появления солнца, и когда это наконец случилось, устроили шумный праздник.
В один из вечеров в середине мая, профессор сказал Назарову, что, видимо скоро ему придется вновь побывать на Большой Земле – доставить в лагерь новую сотрудницу. Назаров пожал плечами: будет приказ – поедем, доставим, хотя в радиограммах, каждые две недели доставляемых ему из Малых Кармакул, ничего такого не сообщалось. Барченко оказался прав. Однажды утром Назаров услышал возбужденные голоса возле ворот. Выйдя на шум, он обнаружил часового, спорящего с рулевым «Самсона» – Вениамином. Парнишка рвался к Назарову, но часовой отказывался позвать коменданта, мотивирую тем, что не имеет права покидать пост. Увидав идущего к воротам Назарова, Венька исхитрился, шмыгнул мимо часового и подбежал к Александру.
– Здравствуйте, товарищ Назаров!
– Здорово, Вениамин. Что случилось?
– Так радиограмма пришла – срочно вам в Архангельск ехать, встречать кого-то. Евсеич сказал: чего время терять – пока бумажку ему отвезете, пока он приедет. Вот мы и подошли к берегу. Гудели, гудели, а никто не слышит. Пришлось, вот, мне за вами на шлюпке ехать.
– Когда радиограмма пришла? – спросил Назаров, подивившись осведомленности Барченко.
– Вчера днем приняли.
– Ага. Ладно. Пойдем, чайку пока попьешь, а я соберусь.
Проводив парнишку в дом, он зашел в барак к Барченко.
– Александр Васильевич, вы были правы. Плыву в Архангельск принимать вашего нового сотрудника.
